У че гевары была астма

Кумир и астматик Че. С автоматом и ингалятором

Великие, знаменитые и просто известные люди заслужили свою известность, как правило, свершениями в созидательной области. Один написал талантливую книгу, другой изобрел потрясающее техническое приспособление, третий обошел вокруг света в одиночку, четвертый завязал сотню сражений и все до одного выиграл… На худой конец – съел 80 блинов с икрой и не подавился, украл сто миллионов долларов и отмазался. Тоже в своем роде достижения.

Гораздо менее популярны сведения о недугах, которыми страдали великие, выдающиеся и знаменитые, и о том, как они от недугов исцелялись. Гомер был незряч, Бетховен – глух, Достоевский страдал эпилепсией, Тамерлан – хромотой, Фридрих Ницше был тяжелый аллергик, а Ги де Мопассан – сифилитик…Один из самых популярных политических деятелей ХХ века, профессиональный революционер-партизан, аргентинец Эрнесто Че Гевара почти всю свою короткую жизнь (39 лет) провел в обществе малоприятной хвори – бронхиальной астмы.

Эрнесто Гевара де ла Серна (таково его настоящее имя) родился 14 июня 1928 года, и был первым ребенком молодых, здоровых, спортивных родителей. Увы, благоприятная наследственность ему не передалась.

Все дети болеют – одни больше, другие меньше. Маленький Че болел непрерывно и тяжело. В возрасте полутора лет он заболел бронхопневмонией и несколько дней находился на грани жизни и смерти. Антибиотиков тогда ещё не было, а детская смертность при пневмонии достигала 95 процентов. Услышав о болезни крохотного племянника, на помощь отчаявшейся матери примчались её сёстры Беатриса и Эрсилия. Тройной материнский уход и несколько бессонных недель сделали своё дело – Че выздоровел буквально чудом. Впоследствии он, уже взрослый независимый человек, совершенно по-детски привязался к тётушкам, которых справедливо считал своими спасительницами, очень их любил и почитал, писал им письма чаще, чем кому-либо из родных.

Родители решили, что болезненного сына надо закаливать, и подвергли его соответствующим процедурам. Кончилось это плохо. В один из дней мая 1930 года, что в южном полушарии означает конец осени, двухлетний Эрнесто под наблюдением матери, ярой купальщицы и отличной пловчихи, несколько раз искупался в прохладной речке и в домашнем бассейне. К вечеру у него начался приступ неутолимого кашля, перешедшего в одышку. Врачи долго лечили Че от бронхита, пока на консилиуме не поставили окончательный диагноз – астма.

Попытки вылечить юного Че от астмы или хотя бы облегчить её течение во многом определили дальнейшую жизнь семейства Гевара.

Отец Че вспоминал: “Мы были в отчаянии. Обращались даже к знахарям. Узнав, что астма в большинстве случаев аллергического происхождения, мы сменили в доме набивку матрацев и подушек. Вместо хлопчатобумажных простыней постелили для Эрнесто льняные. Вышвырнули из дома все драпировки и ковры. По нескольку раз в день протирали все стены и полы мокрыми тряпками. Избавились от кошек, собак и домашней птицы. Ничто не помогало… Правда, вначале кто-то сказал мне, что астматику будет легче дышать, если рядом с ним в постели будет спать ласковый кот. Я изловил беспризорного кота, отмыл его с мылом и подсунул в постель спящему Эрнесто. Утром я обнаружил кота дохлым – он замотался в одеяло и задохнулся, а мальчику было всё так же плохо… Точно установили мы только одно: Эрнесто лучше там, где погода сухая, а местность возвышенная”.

В 1933 году семья перебралась из Буэнос-Айреса в предгорный городок Альта-Грасия провинции Кордова. То была аргентинская средняя полоса – плоскогорье на высоте около 2000 метров, покрытое хвойными лесами, по климату и ландшафту схожее с курортными зонами Центральной Европы. Там пятилетний Эрнесто-младший почувствовал себя значительно лучше, но астма так и не отпустила его лёгкие до конца дней.

Из-за болезни Че не мог толком посещать школу. Регулярно отучился он только во втором и третьем классах. Все следующие ступени он одолевал с помощью сестры Селии и брата Роберто, которые записывали для него домашние задания. Мать занималась с ним французским языком. А сам Че, подобно любимому им писателю Роберту Луису Стивенсону, тоже в детстве много болевшему, жил в «Стране Кровати», что сильно способствовало развитию привычки к чтению – единственному занятию, развлекавшему и отвлекавшему больного мальчика.

Видимо, болезнь и образ жизни в детстве наложили на внешность Че неизгладимый отпечаток. Чистый европеец по расовому типу, без малейших примесей индейской или негритянской крови, так называемый криольо – Че отличался удивительной белокожестью-бледностью. К нему совершенно не приставал загар. Эта черта выделяла его среди смугловатых и смуглых латиноамериканцев.

Память о купании в холодной воде, приведшем к заболеванию астмой, закрепилась у Че на подсознательном уровне. Выразилось это в стойкой неприязни к умыванию и личной гигиене. А также в одном из многочисленных прозвищ, которых Че наполучал за свою жизнь десятка два – до того, как окончательно стал Че. Он сам вспоминал в одном из интервью: “В детстве меня звали Беррако – Боров. – Вы что, были слишком толстый? – Нет, я был просто грязный, от меня смердело. Я был активным и подвижным, но редко мылся. Поймите правильно: до сих пор после ванны или душа мне почти гарантирован приступ астмы. Я не грязнуля и не обожаю, когда по мне ползают вши, хотя во время войны успел привыкнуть к этим насекомым. Просто приходилось и сейчас приходится беречься. Так уж сложилось”.

Человек очень сильной воли и стоического характера, Че Гевара всю жизнь демонстративно игнорировал свою болезнь. Будучи по образованию медиком и хорошо зная, что недуг его неизлечим, он боролся с атаками астмы единственным способом – делал вид, что не замечает их.

Лишь когда приступы достигали особой тяжести и практически обездвиживали Че, он прибегал к медикаментозным средствам – инъекциям адреналина, таблеткам эуфиллина и ингаляциям сальбутамола.

Словно вопреки болезни и в пику ей, Че Гевара совершил немало самых настоящих «подвигов астматика». Занимался боксом, играл в футбол и регби. Проехал по Аргентине около 3 тысяч километров на велосипеде. Пропутешествовал через всю Южную Америку, от Аргентины до Венесуэлы, на перекладных – верхом на слабосильном мотоцикле, в трюме судна, в речной лодке, в грузовом самолете. Пешком углублялся в южноамериканскую сельву, климатические условия которой – 35-градусную жару и 95%-ную влажность – никак нельзя назвать комфортными для астматика. Переплывал реку Амазонку. Участвовал в восхождении на мексиканский вулкан Попокатепетль. В 30-летнем возрасте пристрастился к курению кубинских сигар.

Да что там говорить об этих, в общем-то необязательных и непринудительных, свершениях! Гораздо колоритнее то, что Че Гевара, по всем медицинским показаниям полностью негодный к военной службе, значительную часть жизни провел на войне, причем в таких условиях, от которых выбывали из строя люди моложе его и здоровые, как быки. Два года партизанской эпопеи на Кубе, полгода в джунглях Бельгийского Конго, одиннадцать месяцев в Боливии. Повсюду – в экстремальных природно-климатических зонах, вполсыта и вполсна, под постоянной угрозой гибели, зачастую без элементарных лекарств, в антисанитарии и сырости, среди туч кровососущих насекомых и полчищ паразитов…

Выжить столь тяжелобольному человеку при таких внешних обстоятельствах практически невозможно. Че Гевара выжил, чтобы умереть от руки человека.

9 октября 1967 года он, захваченный группой спецназа на территории Боливии, раненный в ногу, истощенный недоеданием и обессиленный двухнедельным астматическим “статусом”, находил в себе силы разговаривать, спорить и даже шутить, пока унтер-офицер по приказу начальства не застрелил его в упор.

Идеологию и политические взгляды Эрнесто Че Гевары разделяют далеко не все. Но личное мужество этого человека и его бесшабашная стойкость, его залихватское презрение к собственному недугу и жертвенность, с которой он, фактически нетрудоспособный инвалид, шел на борьбу за свои идеалы, превозмогая отказывавшееся подчиняться тело, – заслуживают безусловного уважения.

источник

История болезни Эрнесто «Че» Гевары

«Я люблю мой ингалятор больше, чем пистолет…»

«…было бы по-настоящему романтично умереть на руках женщины…»

Какие шутки выкидывает история: предком самого известного революционера XX века был… вице-король Новой Испании Дон Педро Кастро-и-Фигероа! Правда, с материнской стороны дедом был уже лидер Аргентинской радикальной партии, Хуан Мартин Ла Серна. «Че Геварой» он стало много позже, а назвали его в честь отца, инженера и неудачливого предпринимателя, Эрнесто Гевары Линча. Эрнесто Гевара, правильнее Ernesto Guevara de la Serna, родился в 1928 году и едва не погиб еще в младенческом возрасте, заболев бронхопневмонией, но, к счастью, выжил. В мае 1931 года после купания в реке он заболел бронхитом, который принял затяжное течение. Один доктор поставил диагноз «хронический спазмадический катар бронхов», аналог современного ХОБЛ, а другой врач определил бронхиальную астму. Говорят, что одним из первых слов, которые начал говорить Эрнесто Гевара, было слово «инъекция», «укол». Он уже тогда знал, что, когда начинается приступ, единственное, что его может спасти, это инъекция раствора адреналина. Крестный путь Че Гевары был обозначен. Болезнь Эрнесто была причиной перемены семьей места жительства — в 1933 году они переехали в город Альта Грасия в Кордове, где его лечащим врачом стал доктор Феррер. К 1936 году астма приняла уже такое тяжелое течение, что Эрнесто начали проводить кислородотерапию (его отец пишет о баллоне кислорода, но, скорее всего, это была кислородная подушка). Но именно в это время «началась его личная война против ограничений, накладываемых астмой». Она продолжалась всю оставшуюся жизнь. В этом, как и во многом другом, Гевара походил на свою мать — «в поиске опасностей и стремлении доходить в жизни до крайности». Астма не позволила Эрнесто нормально учиться: он посещал школу не более двух лет, а остальная учеба проходила дома. Примечательно, что окружающие наперебой предлагали родителям Эрнесто «вернейшие» средства от астмы, которые у него исправно применялись: он спал, обложившись мешками с песком, пил разнообразные травяные настои, терпеливо переносил ингаляции разной дряни. Родители следовали советам разных врачей и шарлатанов. «Мы использовали все лекарственные средства отечественного производства, покупали и пробовали любую панацею от астмы, которую только рекламировали в газетах, — вспоминал отец Че Гевары. — Как только я слышал о чем-нибудь подобном, например о травяном чае или смеси из сорняков, так сразу же давал средство Эрнесто». Это слабо помогало. Гевару беспокоила постоянная одышка, и даже в футбол он играл как вратарь: болезнь не позволяла бегать. Зато он много читал и научился обращаться с пистолетом в пять лет!

Астма, однако, не отступала, и Эрнесто настойчиво «лечили»: приглашали колдуна, укладывали к нему в постель… кота (?!). Были, правда, и рациональные идеи: убрали из дома все драпировки и ковры, хлопчатобумажное белье сменили на нейлоновое и льняное, часто делали влажную уборку, удалили со двора собак, кошек и домашних птиц, Эрнесто начал заниматься дыхательной гимнастикой и плаванием. Но, в дальнейшем, у астмы Эрнесто оказалась и еще одна составляющая: холодная вода провоцировала приступы! Примечательно одно обстоятельство: если болезнь самого Эрнесто существенно повлияла на его характер, то болезнь близкого человека определила его профессию! Его бабушка перенесла инсульт с гемипарезом, и в течение двух недель Эрнесто активно ухаживал за ней. Именно это определило его судьбу — он поступил на медицинский факультет университета Буэнос-Айреса. Примечательно, что молодой Эрнесто Гевара совершенно не обращал внимания на свой внешний вид: носил непарные ботинки, мятые брюки и нейлоновую рубашку, постирав которую одевал влажной, и она высыхала на нем! Но это было мелочью, а вот его увлечение регби было довольно опасной затеей, поэтому по кромке поля во время игры бегал приятель Эрнесто с ингалятором в руке (примечательно, что портативные ингаляторы тогда были уже в Аргентине, но не в СССР!). В 1950 году Эрнесто Гевара начал медицинскую практику: он стал фельдшером на грузовых и нефтеналивных судах, а покинув флот, стал помощником видного аргентинского аллерголога Сальвадора Писани. Эта работа едва не привела к трагедии: работая без фильтра с инфицированным материалом, Эрнесто заразился непонятной инфекцией и едва не погиб!

Известная тяга к приключениям заставила Эрнесто с друзьями отправиться в путешествие по Латинской Америке. Во время пребывания в Перу приятелей арестовали, и прямо в полицейском участке у Гевары развился тяжелейший приступ астмы, который купировался только после повторной инъекции адреналина. Но тяга к риску у Гевары осталась — он познакомился с известным специалистом по проказе, доктором Уго Пессе, и по его протекции десять дней провел в лепрозории. Потом он еще раз проделал этот рискованный эксперимент, а после этого еще ухитрился переплыть Амазонку, покрыв, с учетом сноса, две с половиной мили! Практически в каждой стране, которую посещал тогда Эрнесто Гевара, у него возникал приступ астмы, и не один.

Две его работы — о пищевых аллергенах и о влиянии гистамина на матку кошки — привлекли внимание врачебной общественности. Его статус повысился до ассистента «преподавателя практической физиологии в старой медицинской школе». Сам Гевара говорил: «Я провожу двадцать четыре часа в сутки в разговорах о болезнях и их лечении (хотя, конечно, ничего не лечу)». В 1955 году Гевара откровенно назвал себя «научным неудачником», и его интересы меняются, но он продолжает писать свою книгу «Роль врача в Латинской Америке». Предполагалась длинная книга из 14 глав, где должно было говориться о «социалистическом будущем» медицины в Латинской Америке, но она так и не была закончена. Научные штудии Э. Гевары, по крайней мере, дали полезный результат для него самого: он стал придерживаться элиминационной диеты, исключив из рациона рыбу, курятину и яйца — общепризнанные источники пищевой аллергии. И еще один важный момент: аргентинские врачи (Аргентина отнюдь не была медицинской «Меккой» того времени!) уже тогда знали, что пища не сама по себе является аллергеном, а становится таковой в процессе пищеварения. Именно поэтому работы Гевары посвящались изучению аллергенных свойств «полупереваренной» (обработанной пепсином и соляной кислотой) пищи. По мере того как ослабевал интерес Гевары к науке, у него появлялись другие — он начал в 1955 году изучать русский язык, а вскоре познакомился с Ф. Кастро. Поскольку тот не скрывал своих планов по захвату власти, Э. Гевара (революционер в душе!) без размышлений воодушевился этой идеей. Он начал интенсивно тренироваться (рукопашный бой — «вольная борьба, немного карате, падения и страховки, удары ногами, подъем на стены», стрельба, альпинизм), перестал есть хлеб и макароны, пытаясь похудеть. Но давались ему нагрузки нелегко: одышка часто прерывала занятия. Приблизительно в это время он получил прозвище «Че», что-то вроде «Эй, симпатяга» (Che Guevara). Началась партизанская война, и остается только поражаться, как справлялся с этим Че Гевара: приступы астмы бывали у него по неделе или он начинал кашлять в тот момент, когда они были в засаде и кашель мог их выдать! Сохранилось описание его поведения во время приступов: «Когда начинался приступ астмы, он оставался спокойным, лишь часто и неглубоко дышал…Некоторые во время приступа впадают в истерику, некоторые кашляют, выпучивают глаза, раскрывают рты, а Че пытался сдержать его, укротить. Он садился куда-нибудь в угол, на табурет или камень и отстранялся от всего окружающего…» Врачебный талант Че Гевары угас, не успев расцвести. О нем говорили «хороший боец, но паршивый доктор», и он с радостью передал врачебные обязанности Хулио Мартинесу Паэсу и сказал едва ли не с облегчением: «…я покончил с медициной, чтобы стать бойцом-партизаном». Он настолько вник в это, что как-то написал в письме: «…Я обнаружил, что кордит — единственное лекарство от астмы». «Кордитом» повстанцы называли взрывчатое вещество на основе медленно горящего, бездымного пороха! Так появился майор Че Гевара. Он по-прежнему доводил себя до изнеможения, да к тому же еще и курил как паровоз (однажды для него изготовили сигару длиной в полметра!). В конце 50-х гг. он перенес пневмонию, и тогда же некий доктор Конрадино Паланко при рентгенографии обнаружил у Че Гевары «двойную эмфизему правого легкого» (?) А слева эмфиземы не было? С. Альенде, будущий чилийский президент и врач, описывал Че Гевару в это время как человека «с пронзительным взглядом и ингалятором в руке».

После революции он занимался аграрной реформой, был послом по особым поручениям, председателем Кубинского национального банка, министром промышленности (сразу вспоминается фельдшер Г.К. Орджоникидзе, ставший наркомом тяжелой промышленности), но в душе оставался революционером и… авантюристом! Потом были попытки разжечь «пламя революции» в Африке, в Латинской Америке, экспедиция в Боливию и мученическая смерть, но это уже совсем другая история. Э. Че Гевара, пожалуй, единственный в истории больной бронхиальной астмой, столько совершивший вопреки болезни.

И совсем не болезнь Че Гевары заставляет современную молодежь носить майки с его прортретом и говорить о нем словами Серена Обю Кьеркегора: «Тиран умирает, и его правление кончается вместе с ним, умирает мученик, и его правление после этого только начинается». Недавний уход У. Чавеса только подтверждает это. Интересно, а если, не приведи Боже, российский «команданте» нас оставит, вспомнит ли кто-нибудь слова Кьеркегора?

Николай Ларинский, 2013

источник

Врач, идеалист, интеллектуал, поэт, солдат, сражающийся с оружием в руках, харизматичный мужчина — в левацкой пропаганде Че Гевара, родившийся ровно 90 лет назад, предстает именно таким. Бунтари, революционеры скупают майки, кепки и другие вещи с его знаменитым портретом, веря в то, что таким образом они смогут изменить мир. Редко кто задумывается, что растиражированный образ имеет мало общего с Че Геварой настоящим — капризным, непредсказуемым, жестоким и кровожадным убийцей и бандитом, главным палачом режима Фиделя Кастро, превратившим некогда процветающую Кубу в концлагерь. В том, кем же на самом деле был Че Гевара и почему от него впоследствии отвернулись даже самые близкие сподвижники, разбиралась «Лента.ру».

Он приказал мальчику, которому на вид было не больше 14 лет, встать на колени. За несколько часов до этого подросток пытался помешать палачам из отрядов Эрнесто Че Гевары казнить своего отца. «Убийцы, убийцы!» — кричал парнишка тогда. Теперь ему и самому грозила смерть. Однако вместо того, чтобы исполнить приказ, он, решительно уставившись в лицо Геваре, прокричал: «Если вы хотите меня убить, то вам придется сделать это, когда я стою. Мужчины умирают стоя!» Тогда озлобленный Че вынул из кобуры пистолет и, приставив ствол к затылку паренька, спустил курок. От этого выстрела голову мальчика разнесло в клочья.

Эрнесто Гевара родился в семье богатых землевладельцев и происходил из знатного рода испанских и ирландских дворян. Столь благородным происхождением тот, кого впоследствии назовут убежденным коммунистом, не стеснялся хвастаться даже став революционером.

В раннем детстве у него обнаружили астму, от которой он страдал всю жизнь. До девяти лет его обучением дома занималась мать. Он часами лежал в постели, зачитываясь книгами по философии и поэзии, нередко играл и в шахматы.

После этого он пришел во второй класс. По словам директора школы в городке Альта-Грасия, несмотря на свой ум, он не был заводилой класса, однако на школьной площадке становился озорным вожаком. Он любил шокировать детей: ел мел в классе, пил чернила, любил разыгрывать из себя тореадора. На улице из рогатки Эрнесто стрелял по фонарям, а чтобы отомстить обидчику, однажды испачкал дерьмом сделанные из слоновой кости клавиши его рояля.

Его жестокость стала проявляться еще в детстве, он принимал участие во всех мальчишеских драках, безжалостно избивая соперников до крови. Помимо этого, по словам одного из его кузенов, маленький Гевара обожал мучить животных.

Он все любил делать напоказ, стараясь шокировать публику, привлечь ее внимание. Так, его друг Альберто Гранадо вспоминает: «Его называли El Loco (Сумасшедший) Гевара. Ему нравилось быть плохим парнем. Например, он любил прихвастнуть тем, как редко он моется. За это, кстати, его прозвали Chancho (Свинья). Он обычно говорил, что уже прошло 25 недель с тех пор, как он стирал эту рубаху».

При этом он пользовался большой популярностью у девушек. Как призналась впоследствии его кузина, с которой у него были отношения: «Правда в том, что мы все были немного влюблены в Эрнесто». Впрочем, сам он больше всего любил принуждать к сексу девушек из низших слоев, обычно — служанок.

В юношестве Че зачитывался работами Фрейда и Бертрана Расселла, Бенито Муссолини, Иосифа Сталина и Карла Маркса, он любил Франца Кафку и Жана-Поля Сартра. Помимо этого, он цитировал Фридриха Ницше и Джека Лондона, ему нравились идеи Гитлера о марксизме, которые он нашел в книге «Майн кампф», а также работы Фридриха Энгельса и Владимира Ленина.

Смерть любимой бабушки и желание излечить астму повлияли на его желание стать врачом. По словам его младшей сестры Селии, она никогда не видела Эрнесто таким убитым горем, как после кончины бабушки. Тогда он поступил в университет Буэнос-Айреса, где начал изучать медицину.

В январе 1952 года он на мотоцикле вместе с братом отправился в свой знаменитый тур по Южной Америке, о котором подробно рассказал в «Дневниках мотоциклиста». Они посетили Чили, Перу, Колумбию и Венесуэлу. На следующий год, уже после окончания университета, они побывали в Боливии, Перу, Эквадоре, Колумбии, Панаме, Сальвадоре. На эту поездку, впрочем, как и на многие другие, деньги ему давали родители. Сам будущий революционер предпочитал не работать.

В 1954 году он приехал в Мехико, где наконец-то начал трудиться в отделении аллергологии в мексиканской больнице. Именно тогда он и получил свое знаменитое прозвище Че за характерное для аргентинского испанского междометие Che («Ну, и»), которое он часто употреблял в своей речи.

В Мексике знакомые свели его с Раулем Кастро, который и познакомил его с братом Фиделем. Эта встреча определила жизнь Эрнесто Гевары.

К тому моменту братья собирались предпринять вторую попытку по свержению режима кубинского диктатора Фульхенсио Батисты. В 1956 году яхта «Гранма» прибыла к берегам Кубы. В кубинских биографиях Че поют дифирамбы, заявляя, что он был гениальнейшим предводителем партизан. При этом американцы утверждают, большую часть сражений он провалялся в приступах астмы. Впрочем, Че и сам не скрывал, что понятия не имеет о военной тактике.

Именно поэтому его рассказы о воинской доблести не более чем вымысел. Сообщается, что Фидель Кастро заключил так называемый Майамский пакт: он договорился с политиками, не поддерживающими Батисту, и богатыми соотечественниками, проживающими в США, о том, что те дадут ему большую сумму денег для того, чтобы с помощью взяток переманить военных из армии Батисты на свою сторону. Именно это обстоятельство и помогло революционерам одержать победу.

В январе 1957 года Че Гевара писал своей жене: «Я здесь, на Кубе, живой, и я жажду крови!» Удовлетворять эту жажду он начнет уже буквально через несколько недель. Кастро приказал расстрелять партизана-крестьянина по имени Эутимио Герра. Его обвиняли в предательстве и сотрудничестве с войсками Батисты. Фидель поручил своему личному телохранителю Универсо Санчесу выполнить приказ.

Их вызвался сопровождать Че Гевара, который на тот момент был врачом и простым солдатом. Маленькая группа людей мрачно шагала по лесу под тропическим ливнем. В конце концов они остановились на какой-то прогалине. Универсо Санчес колебался, он озирался по сторонам, скорее всего ища повод отложить казнь. Однако вдруг Че Гевара достал пистолет и выстрелил партизану в висок. «Он стал биться в конвульсиях, а потом затих. Сейчас все его вещи принадлежат мне», — написал он после в своем дневнике. «Должен признаться, папа, в тот момент я осознал, что мне очень нравится убивать», — сообщил он в письме отцу.

На это обратил внимание Фидель Кастро. Вскоре Че Гевара начнет принимать активное участие в казнях «военных преступников», «дезертиров и других контрреволюционных элементов». Многие из них были случайно схвачены на улицах.

Эти эпизоды поражают своей жестокостью. Однажды в руки повстанцев попал 17-летний солдат Батисты. Юнец понятия не имел о партизанской войне. На допросе, устроенном Геварой, он, заикаясь от страха, пытался убедить Че, что пошел в армию лишь для того, чтобы помочь матери-вдове, у которой он был единственным сыном. Не слушая слова парня, Че Гевара отдал приказ. Мальчика связали, подтолкнули к краю свежевыкопанной ямы и застрелили. Че собственноручно казнил революционеров, убивал женщин и детей, порой уничтожая целые семьи. Зачастую людей выхватывали прямо на улице и везли на расстрел.

Ибрагим Кинтана, кубинский патологоанатом, сбежавший из страны в 1962 году, вспоминает: «Убитых вначале доставляли в государственный центр оказания первой медицинской помощи. Это делалось для того, чтобы в свидетельствах о смерти было указано все что угодно, кроме пулевого ранения. Помимо этого, власти строго-настрого запрещали показывать родственникам трупы. В 80 процентах случаев, если в свидетельстве говорилось, что человек умер не от пулевого ранения, мы находили на теле следы от пуль».

«Неужели это тот великодушный Че, который лечил раненых солдат вражеской армии?» — писали про него в журнале Time. «Черт возьми, Че утопил этот город в крови (…) Казалось, что на каждом углу улиц лежат трупы казненных», — вспоминает его товарищ Камило Сиенфуэгос о городке Санта-Клара, который оказался под контролем повстанцев.

Как только революционеры заняли Гавану, Че Гевара без зазрения совести присвоил один из самых шикарных особняков. Рядом находился причал для яхт и огромный бассейн, в самом доме было семь ванных комнат, сауна, массажный салон. Аргентинец хвастался, что ему не нужны доказательства вины человека для его расстрела, ему нужно лишь доказательство, что человека необходимо расстрелять.

Большую часть своего времени с января по июнь 1959 года Че Гевара проводил в крепости Сан-Карлос-де-ла-Кабанья, превращенной в тюрьму с пыточными камерами. По словам Армандо Вальядареса, который на протяжении 22 лет отсидел там за решеткой, стены крепости то и дело сотрясались от криков «Viva Cuba Libre!» и «Viva Cristo Rey!» («Да здравствует свободная Куба! Да здравствует Царь Христос!»), вслед за которыми раздавалась автоматная очередь.

При Че Геваре Ла-Кабанья стала похожа на кубинский аналог Лубянки. Че действовал жестоко и учил своих подчиненных: «Лучше допрашивайте заключенных ночью. Именно тогда у человека ниже психологическая сопротивляемость, его легче расколоть», — говорил он. Сколько точно человек он отправил на казнь, неизвестно. Кубинский журналист Луис Ортега, знавший Че Гевару с 1956 года, в книге «Я — Че» пишет о гибели 1892 человек от рук аргентинца.

Дэниел Джеймс в своей книге «Че Гевара: Биография» пишет, что сам Че признался в том, что подписал «несколько тысяч» смертных приговоров только за первый год правления Фиделя Кастро. Похожие данные приводит Феликс Родригес — кубинско-американский агент ЦРУ, который помог выследить Гевару в Боливии. Он утверждает, что последним допрашивал Че перед расстрелом. По его словам, кубинский революционер сознался, что отправил на смерть «пару тысяч человек», добавив, что «все они были империалистическими шпионами и агентами ЦРУ».

Че Гевара совершал убийства целенаправленно, хладнокровно и планомерно. Уничтожались все, кто хоть как-то могли стать противниками власти.

В 1960-м он открыл исправительно-трудовой лагерь на полуострове Гуанаакабибес — вдохновением для него послужила сталинская система ГУЛАГов. По словам Че, туда отправляли «сомнительных личностей», совершивших «преступления против революционной морали». Под «сомнительными личностями» он подразумевал гомосексуалистов и тех, кто не поддерживал идеологию правящего режима.

Альваро Варгас Льоса из Independent Institute писал: «С 1965 года туда систематически забирали диссидентов, представителей ЛГБТ, уже после туда стали ссылать и больных СПИДом, ярых католиков, свидетелей Иеговы, афро-кубинских священников». По его словам, их загружали в грузовики или автобусы и отвозили в Гуанаакабибес. «Большинство из них из лагеря больше не возвращались. Других насиловали, избивали и истязали», — вспоминает он.

Очевидцы рассказывают, что если для Фиделя Кастро убийство противников было необходимо для насаждения собственной власти, то Эрнесто Че Гевара получал от этого наслаждение.

Впоследствии кубинский лидер назначил Че Гевару министром промышленности страны. Однако это решение оказалось губительным для экономики Кубы. Даже большие финансовые вливания со стороны СССР не помогали стране держаться на плаву.

Антисоветские заявления в Алжире и выступление с трибуны Генассамблеи ООН в декабре 1964 года, в котором Че Гевара признался, что «естественно, мы расстреливаем (…) и продолжим расстреливать до тех пор, пока это будет необходимо», лишь подлили масла в огонь. Ходили слухи, что Фидель устал от выходок Че. «Знаете, что я собираюсь сделать с Че Геварой? Планирую послать его в Санто-Доминго и посмотреть, убьет ли его доминиканский диктатор или нет», — говорил Фидель. Этого не потребовалось.

Он отправил Че Гевару заниматься привычным для него делом — готовить революцию. На этот раз выбор пал на Боливию.
В ноябре 1966 года Че поехал помогать местным повстанцам. Однако никакой поддержки со стороны кубинских властей он так и не получил. Боливийцы поймали Гевару. В октябре 1967 года его взяли в плен, допросили, после этого его застрелил боливийский военнослужащий Марио Теран, который, по слухам, был связан с ЦРУ.

Тело Че Гевары и еще шести его соратников сразу же тайно похоронили около аэропорта в Вальегранде. Местоположение его могилы было обнаружено лишь в 1995-м. Через два года останки команданте были возвращены Кубе и перезахоронены в мавзолее города Санта-Клара.

Сразу после смерти Че Гевары кубинская пропаганда принялась создавать из него образ пламенного революционера, достойного подражания. Его портрет украсил купюры достоинством три кубинских песо. В 2000 году журнал Time включил Че Гевару в списки «20 героев и икон» и «Ста важнейших персон ХХ века».

«Жизнь Че — вдохновение для всех людей, которые ценят свободу. Мы всегда будем почитать его память», — заявил как-то бывший президент ЮАР Нельсон Мандела.

Многие воспринимают Че как воплощение бунтарства и антиимпериализма. Однако сам он как раз осуждал дух бунтарства во время обращения к кубинской молодежи в 1962 году. Мало кто вспоминал фразу, которую не уставал повторять Че Гевара, что идеальный революционер должен быть «холодной, расчетливой машиной для убийства».

Вот выдержка из его «Дневников мотоциклиста», которая едва ли вяжется с образом, который ему создала кубинская пропаганда: «Завывая как одержимый, я обагрю свое оружие в крови и, обезумев от ярости, буду рубить головы побежденным. Я чувствую, как ноздри мои раздуваются, смакуя едкий запах пороха и крови, вражеской смерти. Я готовлюсь к священной схватке, встречая торжествующий пролетариат звериным воем». Противники Че Гевары считают, что едкий запах пороха и крови он ощущал не на поле битвы, а стреляя в связанных, стоящих с повязкой на глазах мальчиков и мужчин.

источник

В рубрике «Герои» мы писали про деятелей культуры, бизнесменов, спортсменов, но никогда не писали про настоящих героев, чья жизнь – это дань идеалам и борьба за справедливость. Ты скажешь, что получился супергерой? Ну так Че Гевара им и был. Убери на минуту скепсис, давай посмотрим на его жизнь, а не на пресловутую Кубинскую революцию, чтобы убедиться в этом. Че это не просто парень, который бегал по джунглям с автоматом, за что получил место на майке. Это нечто большее.

Эрнесто Рафаэль «Че» Гевара Линч де ла Серна родился в знойной Аргентине и не имел ничего общего с Кубой до самой революции. В его крови бушевала безумная смесь кровей, где, помимо разных национальностей, смешались различные классы. Мать происходила из старинного аристократического рода, а отец был потомком креолов и одного беглого ирландского повстанца. Так что понятно, по чьим стопам пошёл маленький Эрнесто. Матери в наследство досталась неплохая плантация знаменитого мате, и пока она, любимица аргентинской богемы, общалась с художниками и трубадурами, её муж, переквалифицировавшись из архитектора в землевладельцы, памятуя о своих корнях (которые были схожи с корнями работников плантации), начал этим самым работникам выплачивать зарплату не едой, как было принято, а деньгами.

Соседним плантаторам очень не понравились реформы молодого выскочки, так как рабочие, поняв, где условия слаще, массово перебежали на плантацию де ла Серна. Но козни плантаторов оказались сильнее, и семье пришлось переселиться во второй по величине город славной Аргентины – Росарио, где и появился на свет Эрнесто. Там семья открыла фабрику по переработке мате, но дело, увы, не пошло. Грянул кризис, и фабрика разорилась, после чего Рафаэль Гевара – отец Че – зарёкся когда-либо заниматься бизнесом. Когда до него дошли вести о том, что Че стал министром экономики Кубы, он лишь рассмеялся и сказал, что добром это не кончится, что в семействе Гевара весьма дрянные экономисты.

В итоге семья переехала в Кордову, однако не из-за финансовых трудностей – тут была иная причина. Маленький Эрнесто пошёл со своей нянькой на реку, но, потеряв равновесие, упал в ледяную воду, получив на всю оставшуюся героическую жизнь неприятный сувенир в виде астмы. Именно астма помешала пламенному революционеру стать великим оратором, он всё же был человеком действия. Хотя, надо признать, слог у него был хороший, о чём говорят его письма. Во всяком случае, подбодрить своих товарищей во время боя слов хватало.

Если взглянуть на славное семейство Гевара внимательнее, становится понятно, откуда такое воспалённое чувство справедливости и тяга к вечной борьбе. Взглянем на Аргентину времён детства Че – своеобразный кусок Европы в дикой Латинской Америке. Помимо знойного танго, она славилась своей невероятно развитой экономикой, благодаря чему к 1930 году стала одной из богатейших стран. Это привлекло миллионы иммигрантов, преимущественно из Италии и Испании, которые исповедовали принципы классического фашизма. Лидер Аргентины Хуан Перон тоже поддерживал фашистов, с чем были не согласны старшие Гевара. В их доме часто ужинали генералы, побывавшие добровольцами на гражданской войне в Испании и рассказывавшие про ужасы, царящие на Пиренеях. Именно тогда у Че начало складываться мнение. Гевара были своего рода оппозиционерами, всячески критиковавшими политический режим. Благо не занимали высоких должностей: Рафаэль был подрядчиком, а Селия… А Селия была светской львицей, мечтой трубадуров, и есть мнение, что одним из идеологов феминизма в Аргентине. Ну разве можно вырасти нормальным человеком в такой бунтующей семье? Впрочем, Че всегда был немного сумасшедшим.

Разве может астматик с регулярными приступами активно заниматься спортом, послав подальше запреты врача? Эренсто мог и потому большую часть времени проводил, играя в регби за местную команду. Тут и закалялся железный характер, а в перерывах Че подбегал к своей сумке за спасительным ингалятором. Тогда у Эрнесто появилось первое прозвище, которое он очень любил, – Боров. Отнюдь не из-за упрямства и безумства на регбийном поле, а из-за одной особенности, которая нашего героя не очень красит. Как ты помнишь, в детстве у Эрнесто был печальный контакт с водой, который не только «наградил» его астмой, но и отбил любовь к гигиене. Так что тут отсылка к другим качествам, которыми славятся эти звери.

Своё знаменитое прозвище «Че», ставшее брендом, он получил многим позже от новых кубинских друзей. Историй возникновения – как голубей над памятником Пушкину. По одной «Че» – аргентинское междометие, используемое для обращения внимания других в начале реплики, урезаннaя форма от глагола «escuсне» (послушайте), то есть аналог нашего «слышь», повторявшееся Эрнесто при каждом обращении. За эту привычку кубинцы и прозвали своего команданте «Че». Кроме того, словом «че» в испаноговорящем мире называют всех родившихся в Аргентине. А ещё Че очень любил употребить в своей речи крепкое словцо. Так что не надо удивляться словам паразитам.

Зато благодаря отцовскому воспитанию у Че было развитое чувство справедливости. Поэтому на танцах красавец Гевара всегда старался осчастливить некрасивых девочек, приглашая их на танец.
С девушками у него всё было прекрасно. В молодости он планировал жениться на дочери одного из самых богатых помещиков провинции Кордоба. Правда, сам он не нравился своему будущему тестю, так как являлся на званые вечера в потрёпанной одежде и лохматый, что контрастировало с отпрысками богатых семейств, добивавшихся её руки, и с типичным обликом аргентинских молодых людей того времени. Их отношениям помешало желание Че посвятить свою жизнь лечению прокажённых южноамериканцев, да и вообще, слишком избалованная девка, чтобы быть женой революционера.
Впрочем, про отношения Че с женским полом говорит эта фраза:

Своих жен Че находил в походе. Там он и нашёл свою единственную официальную жену Алейду Марч, подарившую ему четверых детей. А сколько было боевых подруг – история умалчивает.

Учился Че скверно, изучая только то, что ему нравилось. «Талантливый троечник» – так его называют биографы. Несмотря на скверные оценки, он в совершенстве владел французским и читал Сартра в оригинале.

Позже они встретятся и будут долго беседовать, после чего Сартр назовёт его «интеллектуалом и самым совершенным человеком нашей эпохи». Но это потом, а пока Че едет в Буэнос-Айрес, где решает учиться на врача. Пропаганда приписывает сей порыв желанию помогать людям. На самом деле ему просто хотелось узнать секрет лечения замучившей его астмы. Однако учёба увлекает его не так сильно, как жажда путешествий и модные политические течения. Первую жажду он удовлетворил, устроившись матросом на нефтеналивное грузовое судно из Аргентины, побывал на острове Тринидад и в Британской Гвиане.

А потом случилось легендарное путешествие по Латинской Америке со своим другом, врачом-лепрологом Альберто Гранадо. Да-да, лечил он от лепры – такая нехорошая кожная болезнь, а вовсе не от известного сайта. Сам он хотел посетить лепрозории континента, а Че увязался за ним. Вдвоём веселее. Угробив по пути мотоцикл, они путешествовали буквально автостопом, вкушая мате и фантазируя о будущем на площадке для жертвоприношений в Мачу-Пикчу, лечили крестьян, много раз за усталый, потрёпанный вид задерживались полицейскими. По поводу одного из задержаний существует байка. Будучи в Бразилии, полицейские, узнав, что туристы из Аргентины поставили условие, что отпустят арестантов, если те подготовят местную команду к районному первенству. Дело в том, что в начале 50-х двумя величайшими футбольными державами Америки считались Уругвай и Аргентина. Видимо, бразильцы считали, что в Аргентине играли все. Так и было, Эрнесто играл в городской команде, хотя и выходил на поле нечасто – всё проклятая астма. Что удивительно, астматик Гевара натренировал до победы.

Про это путешествие снят чудесный фильм «Че Гевара: Дневники мотоциклиста». Снят он по тем самым записям, которые вёл Че в ходе поездки. Отличный путеводитель получился, скажу я вам. Но не поэтому путешествию уделяется такое внимание. После него, налюбовавшись тем, как богатые притесняют бедных, Че начал активнее интересоваться правым революционным делом.

Прежде чем войти в историю как борец за справедливость, Че переобщался чуть ли ни со всеми революционерами Латинской Америки, побывал в Гватемале, где его невзлюбила местная власть, переехал в Мексику, проработал лаборантом, грузчиком, сторожем, писал статьи, читал, как проклятый, общался с людьми, пока не наткнулся на братьев Кастро. Эрнесто было всё равно, за кого бороться. Его не покидали мысли об успешной мировой революции. Проникнувшись речами одного из гениальнейших ораторов в истории, Че согласился бороться за совершенно чужой ему остров. Правда, неизвестно, кто на кого произвёл большее впечатление: Фидель на Че или наоборот. Отряду нужен был врач, и Че согласился, прибежав на пристань к уже отчаливающей посудине с милым и красноречивым названием «Гранма» («Бабушка»).

Во время плавания у Гевары случился приступ астмы. Все тут же подумали, что нужно отправить болезненого доктора обратно на сушу, но Че настоял на своём, мужественно скрывая приступы, которые мучили его лёгкие на протяжении всей войны.

Писать про победоносную революцию – дело неблагодарное. Про это ты и сам всё знаешь. Че, не служивший в армии, стал одним из лучших полевых командиров революции. Он был суров, но справедлив. Предателей расстреливал, героев награждал. На основе личного опыта написал трактат «Партизанская война» о том, как с двумя ржавыми автоматами устроить мир во всём мире. Так что, если думаешь устроить переворот, прочти пособие.

Когда на Кубе наступили мир и справедливость, харизматичные лидер и полевой командир стали кем-то вроде поп-звёзд. Че такой расклад не нравился. Его тянуло в битву, в джунгли, бороться с несправедливостью. Пост министра экономики не приносил удовлетворения. Он вообще получил его случайно. Просто когда Фидель спрашивал, есть ли среди них экономисты, Че поднял руку, ибо ему послышалось «коммунисты». Впрочем, отказываться он не стал. Но все попытки продать сахар, визиты в дружеские страны (в том числе и СССР) разочаровали его окончательно. Не того он ожидал, даже перестал подписываться ярким псевдонимом «Сталин II». Он считал себя истинным марксистом, одним из последних. Его тянуло в бой, в самую гущу, в самое пекло. Обвиняя СССР в империализме, убедившись, что после революции за дело берутся бюрократы, а не революционеры, он уезжает бороться за справедливость в Конго.

Но тут вышла незадача. Если посадить обезьян за печатную машинку, они рано или поздно напечатают Шекспира. Если дать конголезцам автоматы, они перестреляют сами себя. С такой дисциплиной и с таким подходом революцию не сделать, и он обратил свой взор на Боливию.

Ах, Боливия! Одна из беднейших и нелепейших латиноамериканских стран: нищие крестьяне и непроходимые джунгли. Однако на этот раз героического пыла не хватило. Боливийская армия активно поддерживалась инструкторами из США. Силы были слишком неравны, а крестьяне, узнавая, что за свободу надо, оказывается, воевать, сбегали из отряда. Агентурная сеть была провалена, кругом одни предатели, и само собой разумеется, отряд попал в засаду. Положили практически всех, Че выжил. Будучи без оружия, раненным, он закричал во время ареста легендарное:

Разумеется, ЦРУ пыталось всячески допросить его и узнать, где прячутся остальные. Но если ты веришь в своё дело, если по твоим жилам течёт не кровь, а настоящее мужество, тебе ничего не страшно. Скорее, боливийцы боялись его, чем он их. Даже в неволе зверь опасен. Даже во время допроса. Так Че ударил боливийского офицера Эспиносу об стену, после того как тот, войдя в школу, пытался вырвать изо рта у курящего Че трубку как сувенир для себя. В другом случае неповиновения, Че Гевара плюнул в лицо боливийскому контр-адмиралу Угартече, пытавшемуся задавать ему вопросы за несколько часов до казни.
За несколько минут до казни один из охранявших его солдат спросил Че, думает ли он о своем бессмертии.

Есть мнение, что несчастный сержант Теран, которому по жребию выпало казнить Че, получил от пламенного революционера каноничную фразу:

Но поверь, Че был слишком спокоен и уравновешен. Он довольно спокойно общался с солдатами, не потерял самообладание даже после того, как провел ночь в комнате, где лежало два трупа его товарищей. Вот такой вот матёрый человек. Поэтому Эрнесто Рафаэль «Че» Гевара Линч де ла Серна сказал своему дрожащему от страха палачу: «Успокойтесь и цельтесь хорошо. Сейчас вы убьёте человека». Всё-таки команданте – это нечто больше, чем просто человек. Правда, это не помогло, скорее, ещё больше напугало Терана, который сначала всадил пули в руки и ноги, а уже затем – в грудь.

Сейчас имя Че Гевары окутано ореолом героизма. Абсолютно заслужено. Его можно считать убийцей, живодёром, глупцом, но в одном его нельзя упрекнуть: он был невероятно честен. А ум и честность, подкреплённые блестящим интеллектом и храбростью, рождают того самого «сверхчеловека», о котором говорил Сартр. Последний романтик революции, он восхищает весь мир, даже тех, против кого воевал, ещё и тем, что у него кристально чистые мотивы. Ему не нужна была власть. Он правда хотел видеть справедливость. Но видимо, в этом мире справедливость невозможна, и всякий, кто за неё борется, погибнет так же гордо, как и сам Че. Именно за это Че достоин уважения. Таких людей очень и очень мало, но они жизненно необходимы этому заблудшему миру.
Сейчас Че Гевара – это бренд. Но было бы неплохо тем, кто носит майки с его символикой, знать, что это был за человек.

В местечке Ля Игерра, где его расстреляли, Че является местночтимым святым «San Ernesto de La Higuera», в книге Пелевина его дух обличает мотивы человеческой деятельности, а в целом Че – истинный дух окутанной романтическим флёром Кубинской Революции. Ну, а самым главным подтверждением того, что народ любил команданте, служит творчество. И подтверждение этому не только ставший культовым снимок кубинского фотографа Корды, но и сотни печальных песен, самой известной из которых является эта, в исполнении Калоса Пуэбла.

источник

«Я люблю мой ингалятор больше, чем пистолет…»
Эрнесто Гевара

Какие шутки выкидывает история: предком самого известного революционера XX века был… вице-король Новой Испании Дон Педро Кастро-и-Фигероа!
Эрнесто Гевара, правильнее Ernesto Guevara de la Serna, родился в 1928 году и едва не погиб еще в младенческом возрасте, заболев бронхопневмонией, но, к счастью, выжил.
В мае 1931 года после купания в реке он заболел бронхитом, который принял затяжное течение. Говорят, что одним из первых слов, которые начал говорить Эрнесто Гевара, было слово «инъекция», «укол». Он уже тогда знал, что, когда начинается приступ, единственное, что его может спасти, это инъекция раствора адреналина.
К 1936 году астма приняла уже такое тяжелое течение, что Эрнесто начали проводить кислородотерапию (его отец пишет о баллоне кислорода, но, скорее всего, это была кислородная подушка).
Астма не позволила Эрнесто нормально учиться: он посещал школу не более двух лет, а остальная учеба проходила дома.
Примечательно, что окружающие наперебой предлагали родителям Эрнесто «вернейшие» средства от астмы, которые у него исправно применялись: он спал, обложившись мешками с песком, пил разнообразные травяные настои, терпеливо переносил ингаляции разной дряни. Родители следовали советам разных врачей и шарлатанов. «Мы использовали все лекарственные средства отечественного производства, покупали и пробовали любую панацею от астмы, которую только рекламировали в газетах, — вспоминал отец Че Гевары. — Как только я слышал о чем-нибудь подобном, например о травяном чае или смеси из сорняков, так сразу же давал средство Эрнесто». Это слабо помогало. Гевару беспокоила постоянная одышка, и даже в футбол он играл как вратарь: болезнь не позволяла бегать. Зато он много читал и научился обращаться с пистолетом в пять лет!

Астма, однако, не отступала, и Эрнесто настойчиво «лечили»: приглашали колдуна, укладывали к нему в постель… кота (?!). Были, правда, и рациональные идеи: убрали из дома все драпировки и ковры, хлопчатобумажное белье сменили на нейлоновое и льняное, часто делали влажную уборку, удалили со двора собак, кошек и домашних птиц, Эрнесто начал заниматься дыхательной гимнастикой и плаванием. Но, в дальнейшем, у астмы Эрнесто оказалась и еще одна составляющая: холодная вода провоцировала приступы! Примечательно одно обстоятельство: если болезнь самого Эрнесто существенно повлияла на его характер, то болезнь близкого человека определила его профессию! Его бабушка перенесла инсульт с гемипарезом, и в течение двух недель Эрнесто активно ухаживал за ней. Именно это определило его судьбу — он поступил на медицинский факультет университета Буэнос-Айреса.
Примечательно, что молодой Эрнесто Гевара совершенно не обращал внимания на свой внешний вид: носил непарные ботинки, мятые брюки и нейлоновую рубашку, постирав которую одевал влажной, и она высыхала на нем!
Но это было мелочью, а вот его увлечение регби было довольно опасной затеей, поэтому по кромке поля во время игры бегал приятель Эрнесто с ингалятором в руке (примечательно, что портативные ингаляторы тогда были уже в Аргентине, но не в СССР!).
В 1950 году Эрнесто Гевара начал медицинскую практику: он стал фельдшером на грузовых и нефтеналивных судах, а покинув флот, стал помощником видного аргентинского аллерголога Сальвадора Писани. Эта работа едва не привела к трагедии: работая без фильтра с инфицированным материалом, Эрнесто заразился непонятной инфекцией и едва не погиб!

Известная тяга к приключениям заставила Эрнесто с друзьями отправиться в путешествие по Латинской Америке. Во время пребывания в Перу приятелей арестовали, и прямо в полицейском участке у Гевары развился тяжелейший приступ астмы, который купировался только после повторной инъекции адреналина.
Но тяга к риску у Гевары осталась — он познакомился с известным специалистом по проказе, доктором Уго Пессе, и по его протекции десять дней провел в лепрозории. Потом он еще раз проделал этот рискованный эксперимент, а после этого еще ухитрился переплыть Амазонку, покрыв, с учетом сноса, две с половиной мили! Практически в каждой стране, которую посещал тогда Эрнесто Гевара, у него возникал приступ астмы, и не один.

Первые годы после окончания университета (в 1952 году он получил степень M.D. — доктора медицины) Гевара провел в скитаниях по Латинской Америке, тщетно пытаясь стать врачом, пока мексиканский врач Марио Саласар Мальен не предложил ему интернатуру по аллергологии в муниципальной больнице Мехико.
Любопытно, что еще совсем не проявивший себя как врач Э. Гевара начал писать книгу «Роль врача в Латинской Америке». Наряду с этим он пишет работу «Кожные пробы при пищевой аллергии», которая в 1955 году была представлена на аллергологической конференции в Веракрусе и напечатана в сборнике научных трудов, представленных на ней.
Две его работы — о пищевых аллергенах и о влиянии гистамина на матку кошки — привлекли внимание врачебной общественности.
Его статус повысился до ассистента «преподавателя практической физиологии в старой медицинской школе». Сам Гевара говорил: «Я провожу двадцать четыре часа в сутки в разговорах о болезнях и их лечении (хотя, конечно, ничего не лечу)».
Научные штудии Э. Гевары, по крайней мере, дали полезный результат для него самого: он стал придерживаться элиминационной диеты, исключив из рациона рыбу, курятину и яйца — общепризнанные источники пищевой аллергии. И еще один важный момент: аргентинские врачи (Аргентина отнюдь не была медицинской «Меккой» того времени!) уже тогда знали, что пища не сама по себе является аллергеном, а становится таковой в процессе пищеварения.
По мере того как ослабевал интерес Гевары к науке, у него появлялись другие — он начал в 1955 году изучать русский язык, а вскоре познакомился с Ф. Кастро.
Поскольку тот не скрывал своих планов по захвату власти, Э. Гевара (революционер в душе!) без размышлений воодушевился этой идеей. Он начал интенсивно тренироваться (рукопашный бой — «вольная борьба, немного карате, падения и страховки, удары ногами, подъем на стены», стрельба, альпинизм), перестал есть хлеб и макароны, пытаясь похудеть. Но давались ему нагрузки нелегко: одышка часто прерывала занятия.
Приблизительно в это время он получил прозвище «Че», что-то вроде «Эй, симпатяга» (Che Guevara).
Началась партизанская война, и остается только поражаться, как справлялся с этим Че Гевара: приступы астмы бывали у него по неделе или он начинал кашлять в тот момент, когда они были в засаде и кашель мог их выдать! Сохранилось описание его поведения во время приступов: «Когда начинался приступ астмы, он оставался спокойным, лишь часто и неглубоко дышал…Некоторые во время приступа впадают в истерику, некоторые кашляют, выпучивают глаза, раскрывают рты, а Че пытался сдержать его, укротить. Он садился куда-нибудь в угол, на табурет или камень и отстранялся от всего окружающего…»
Врачебный талант Че Гевары угас, не успев расцвести. О нем говорили «хороший боец, но паршивый доктор», и он с радостью передал врачебные обязанности Хулио Мартинесу Паэсу и сказал едва ли не с облегчением: «…я покончил с медициной, чтобы стать бойцом-партизаном». Он настолько вник в это, что как-то написал в письме: «…Я обнаружил, что кордит — единственное лекарство от астмы». «Кордитом» повстанцы называли взрывчатое вещество на основе медленно горящего, бездымного пороха!
Так появился майор Че Гевара. Он по-прежнему доводил себя до изнеможения, да к тому же еще и курил как паровоз (однажды для него изготовили сигару длиной в полметра!). В конце 50-х гг. он перенес пневмонию, и тогда же некий доктор Конрадино Паланко при рентгенографии обнаружил у Че Гевары «двойную эмфизему правого легкого» (?) А слева эмфиземы не было? С. Альенде, будущий чилийский президент и врач, описывал Че Гевару в это время как человека «с пронзительным взглядом и ингалятором в руке».

После революции он занимался аграрной реформой, был послом по особым поручениям, председателем Кубинского национального банка, министром промышленности (сразу вспоминается фельдшер Г.К. Орджоникидзе, ставший наркомом тяжелой промышленности), но в душе оставался революционером и… авантюристом! Потом были попытки разжечь «пламя революции» в Африке, в Латинской Америке, экспедиция в Боливию и мученическая смерть, но это уже совсем другая история.
Э. Че Гевара, пожалуй, единственный в истории больной бронхиальной астмой, столько совершивший вопреки болезни.

И совсем не болезнь Че Гевары заставляет современную молодежь носить майки с его портретом и говорить о нем словами Серена Обю Кьеркегора: «Тиран умирает, и его правление кончается вместе с ним, умирает мученик, и его правление после этого только начинается». Недавний уход У. Чавеса только подтверждает это.
Интересно, а если, не приведи Боже, российский «команданте» нас оставит, вспомнит ли кто-нибудь слова Кьеркегора?

источник

Посвящается Эрике, а также памяти моей матери Барбары Джой Андерсон (1928–1994).

Хотя биографию обычно пишет один человек ему никак не обойтись без посторонней помощи. Есть немало людей, которых следовало бы поблагодарить за помощь в этой работе, растянувшейся на целых пять лет. Кое-кто из них, возможно, не одобрит того, что получилось в итоге. Им я могу сказать только одно: в этой книге я выступаю исключительно от имени самого Че Гевары, стараюсь высказать то, что, как мне кажется, было именно его, а не чьей-то точкой зрения. Но, чтобы успокоить иных читателей, я хочу заявить: всю ответственность за содержание книги несет ее автор и только он.

На Кубе, где прошла большая часть моей жизни и где в основном я проводил свои исследования, есть один человек, которому я обязан особо: это вдова Че Гевары Алейда Марч; эта женщина рискнула выйти из тридцатилетнего затворничества и открыть свои двери настырному «янки», сующему нос в чужие дела. Я знаю, что для нее это был непростой шаг и что многие отговаривали ее от этого. Я очень благодарен Алейде Марч за проявленную смелость и за то, что она не стесняла меня в возможности самостоятельно делать выводы на основе полученной от нее информации. Я крайне признателен Марии дель Кармен Арье, ближайшей помощнице и другу Алейды — быть может, лучшему в мире специалисту по Че Геваре. Орландо Боррего, протеже и близкий друг Че, щедро поделился со мной богатейшими сведениями и, за что я навеки останусь ему благодарен, отнесся ко мне как к другу. Мануэль Пиньейро Лосада, он же «Рыжебородый», глава кубинской разведки и хранитель государственных тайн в последние тридцать пять лет, вышел из тени, дабы раскрыть некоторые секреты, окружающие подпольную деятельность Че, и я очень признателен за эту невероятную честь, оказанную мне. Также я хотел бы поблагодарить Алейду Пьедру, моего преданного друга и помощницу, которая практически стала членом нашей семьи.

Кроме того, особое спасибо Денису Гусману, члену Центрального Комитета Коммунистической партии Кубы, который содействовал тому, чтобы мой запрос по поводу исследовательской работы на Кубе был одобрен, и затем помогал сгладить шероховатости, случавшиеся на первых порах нашего пребывания в его стране; Марии Флорес; Роберто де Армасу; покойному Хорхе Энрике Мендосе, который изначально должен был меня курировать, но с которым, как это ни прискорбно, мне почти не довелось поработать; Хулии Мартин и ее отцу Лионелю Мартину, замечательному человеку и прекрасному другу, который поделился со мной своими воспоминаниями, гипотезами и связанными с Че документами из своего личного архива. Я также благодарю Мануэля, Алехандро, Катю и всю семью Гато; Лорну Бердсол, Паскаля и Исис Флетчер, Лизетту, Рона Риденора, Веронику Спасскую, Роберто Саласа, Энкарну, Фернандо, Лейли Бэррел, Лео и Мичи Акоста, Микаэлу и Фернандо, Мигеля и Таню, Хулио и Оливию, Марту и Кармен, Исаака и Ану, Диноса и Мирабель Филиппос, Анхеля Аркоса Вернье, Хуана Гравалосу, Тирсо Саэнса, Гарри Вильегаса, Кристину Кампусано, Альберто Кастельяноса, Альберто Гранадо; Освальдо де Карденаса, Ану Марию Эрра, Марию Элену Дуарте, Эстелу и Эрнесто Браво, Мариано, Густаво Санчеса, Хесуса дель Валье, Пако Усальяна, Марту Виторте, Кари и Маргариту. Педро Альварес Табио дал мне допуск к вожделенным архивам Че в Государственном совете Кубы, а там мне очень помогли Эфраин Гонсалес, а также Эберто Норман Акоста. Историк Андрес Кастильо Берналь предоставил мне экземпляр своего исчерпывающего исследования по истории кубинской революции и другие документы.

В Аргентине мне оказали помощь Калика Феррер, Карлос Фигероа, Чичо и Марио Сальдуна, Пепе и Чучи Тиссера, Роберто и Селия Гевара, Хулия Констенла, Рохелио Гарсиа Лупо, Рейнальдо Сьетекасе, Эктор Жюв, Альберто Корн, Эктор «Тото» Шмуклер, Оскар дель Барко, Бенхамин и Эльза Элькин, Нелли Бенбибре де Кастро, Эмилисано Акоста, Татьяна и Хайме Рока и вся «Группа судебной антропологии Аргентины»: Анахи, Патрисия, Дарио и Мако, и в особенности Алехандро Инчаурреги, которого я теперь считаю своим добрым другом. Также благодарю Роберто Баскетти, Хулио Вильялонгу, Марию Лауру Авиньоло и Клаудию Король.

Моя особая благодарность тем, кто помог мне в Боливии: Лойоле Гусман и Умберто Васкес Вианье. Спасибо также Розе и Натали Апькоба, Мартину и Матильде; Ане Уркиэта, Хуану Игнасио Силесу, Чато Передо, Рене Рокабадо, Карлосу Сориа, Кловису Диасу, Мигелю Анхелю Кинтанилье и Тане из отеля «Копакабана». Мои лучшие пожелания — Экипо де Балонсесто Андерсон из Вильягранде. Огромное спасибо генералу в отставке Реке Терану, щедро уделившему мне время и предоставившему документы и коллекцию трофейных фотографий.

В Парагвае мне оказали поддержку Сокорро Селич и ее дочери, из которых особо хочется поблагодарить Сорку, отнесшуюся ко мне с доверием и открывшую секреты покойного полковника Андреса Селича, принимавшего непосредственное участие в событиях последних часов жизни Че Гевары. Я говорю им спасибо за теплоту и гостеприимство. А также благодарю Тилина за то, что он помог мне сделать копии магнитофонных записей и переснять фотографии тридцатилетней давности.

В Мексике мою исследовательскую работу координировал и направлял Фил Гансон, превосходный журналист, специализирующийся на Латинской Америке, и просто хороший друг. Я чрезвычайно обязан ему за терпение и неустанную помощь в поиске различных людей и архивных документов в Мехико, Гватемале, Никарагуа и Панаме.

Мои коллеги в Великобритании Ричард Готт и Джон Ретти поделились со мной важной информацией, подсказали, к кому обратиться, и в целом оказали поистине бесценную поддержку. Еще я хотел бы сказать спасибо Данкану Грину и Ракель из издательства «ЛАБ». Благодарю также Педро Сардуя и Джина Страббса; Нолла Скотта, Лендона Темпла, Мухаммада и Хелену Полдерваартам, Карлоса Карраско, Ашока Прасада и Питера Моллоя.

В Москве мне помогали Ирина Калинина, Анатолий, Эсперанса, Володя, Марио Монхе и Александр Алексеев; в Испании — Генри Лернер, Кармен Гонсалес Агилар и ее покойный брат Пепе, который уделил мне свое время, уже находясь при смерти; в Швеции — Сиро Бустос, открывший в ходе долгих бесед передо мной дверь в свой дом и собственное сердце; в Каире — Кароль Бергер, которая, оставив собственные дела, разыскивала для меня нужных людей; в Германии — Петер Мюллер, он помог мне получить доступ к архивам «Штази» и оказал поддержку во многом другом. Швейцарский кинорежиссер Рихард Диндо щедро поделился со мной всевозможными сведениями о Боливии.

В Вашингтоне мне помогали Питер Корнблу из «Архива национальной безопасности», Скотт Армстронг, Девид Корн, Серго Микоян и Фил Бреннер. Я очень благодарен моим друзьям из Майами, которые проявляли благожелательный интерес к моей книге и мукам творчества: Рексу и Габриэле Хендерсон, Девиду и Инес Адамс, Хосе и Джине де Кордова.

Эти и другие друзья и родственники по всему миру помогли сделать так, чтобы мой труд, растянувшийся на несколько лет, не ощущался как тяжелая обуза. Среди них Ванадия Сендон-Хамфрис, Дорин Кунрад, Девид Хамфрис, Джонатан Гленси, Мишель, Тина, Мейм, Нохад аль-Турки, Ник Ричардс, Кристофер и Моника Максвелл-Либби, Колин Пиз, Девид Ридд, Саймон Такер, Рос Бейн, Лори Джонстон, Кети Бут, Тим Голден, Джефф Расселл, Чак и Бекс, Мишель Лабру, Берта Тайер, Майк и Джоан Карабини-Паркер, Дженет и Терри Паркер, Мария Елена, Матильда Стоун, Мартин и Ева Баррат, Ингрид Вавер, Колин Лизьери, Йос и Кьен Шройрс-Тиммерман.

За эти пять лет ушли из жизни многие близкие мне люди. Им я говорю последние слова благодарности. Моя мать, Барбара Джой Андерсон, первый мой наставник и ближайший друг, скоропостижно скончалась, когда я находился на Кубе. София Гато, бывшая няня детей Че, помогла растить и моих детей тоже и очень скоро стала нашим большим другом. Она умерла год назад и всем нам очень и очень ее не хватает.

источник