Сам король страдал желудком и астмой

Как они произносятся, —
Но чтой-то весьма неприличное
На язык ко мне просится:
Хун-вей-бины.

В королевстве, где все тихо и складно,
Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,
Появился дикий вепрь огромадный —
То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.

Сам король страдал желудком и астмой,
Только кашлем сильный страх наводил, —
А тем временем зверюга ужасный
Коих ел, а коих в лес волочил.

И король тотчас издал три декрета:
«Зверя надо одолеть наконец!
Вот кто отчается на это, на это,
Тот принцессу поведет под венец».

А в отчаявшемся том государстве —
Как войдешь, так прямо наискосок —
В бесшабашной жил тоске и гусарстве
Бывший лучший, но опальный стрелок.

На полу лежали люди и шкуры,
Пели песни, пили меды — и тут
Протрубили во дворце трубадуры,
Хвать стрелка — и во дворец волокут.

И король ему прокашлял: «Не буду
Я читать тебе морали, юнец, —
Но если завтра победишь чуду-юду,
То принцессу поведешь под венец».

А стрелок: «Да это что за награда?!
Мне бы — выкатить портвейна бадью!»
Мол, принцессу мне и даром не надо, —
Чуду-юду я и так победю!

А король: «Возьмешь принцессу — и точка!
А не то тебя раз-два — и в тюрьму!
Ведь это все-же королевская дочка. »
А стрелок: «Ну хоть убей — не возьму!»

И пока король с ним так препирался,
Съел уже почти всех женщин и кур
И возле самого дворца ошивался
Этот самый то ли бык, то ли тур.

Делать нечего — портвейн он отспорил, —
Чуду-юду уложил — и убег.
Вот так принцессу с королем опозорил
Бывший лучший, но опальный стрелок.

А у дельфина
Взрезано брюхо винтом!
Выстрела в спину
Не ожидает никто.
На батарее
Нету снарядов уже.
Надо быстрее
На вираже!

Парус! Порвали парус!
Каюсь! каюсь! каюсь!

Даже в дозоре
Можешь не встретить врага.
Это не горе —
Если болит нога.
Петли дверные
Многим скрипят, многим поют:
Кто вы такие?
Здесь вас не ждут!

Парус! Порвали парус!
Каюсь! каюсь! каюсь!

Многие лета —
Тем, кто поет во сне!
Все части света
Могут лежать на дне,
Все континенты
Могут гореть в огне, —
Только все это —
Не по мне!

Парус! Порвали парус!
Каюсь! каюсь! каюсь!

У домашних и хищных зверей
Есть человечий вкус и запах.
А целый век ходить на задних лапах —
Это грустная участь людей.

Сегодня зрители, сегодня зрители
Не желают больше видеть укротителей.
А если хочется поукрощать —
Работай в розыске, — там благодать!

У немногих приличных людей
Есть человеческий вкус и запах,
А каждый день ходить на задних лапах —
Это грустная участь зверей.

Сегодня жители, сегодня жители
Не желают больше видеть укротителей.
А если хочется поукрощать —
Работай в цирке, — там благодать!

Сколько лет, сколько лет —
Все одно и то же:
Денег нет, женщин нет,
Да и быть не может.

Сколько лет воровал,
Сколько лет старался, —
Мне б скопить капитал —
Ну а я спивался.

Ни кола ни двора
И ни рожи с кожей,
И друзей — ни хера,
Да и быть не может.

Сколько лет воровал,
Сколько лет старался, —
Мне б скопить капитал —
Ну а я спивался .

Только — водка на троих,
Только — пика с червой, —
Комом — все блины мои,
А не только первый.

Холодно, метет кругом, я мерзну и во сне,
Холодно и с женщиной в постели.
Встречу ли знакомых я — морозно мне,
Потому что все обледенели.

Напролет целый год — гололед,
Будто нет ни весны, ни лета.
Чем-то скользким одета планета,
Люди, падая, бьются об лед.

Даже если планету в облет,
Не касаясь планеты ногами, —
Пусть не тот, так другой упадет
И затопчут его сапогами.

Круглый год на земле гололед,
Напролет — круглый год.

День-деньской я с тобой, за тобой,
Будто только одна забота,
Будто выследил главное что-то —
То, что снимет тоску как рукой.

Это глупо — ведь кто я такой?
Ждать меня — никакого резона,
Тебе нужен другой и покой,
А со мной — неспокойно, бессонно.

День-деньской я гонюсь за тобой
За одной — я такой!

Сколько лет ходу нет! D чем секрет?
Может, я невезучий? Не знаю.
Как бродяга гуляю по маю,
И прохода мне нет от примет.

Может быть, наложили запрет?
Я на каждом шагу спотыкаюсь,
Видно, сколько шагов — столько бед.
Вот узнаю, в чем дело — покаюсь.

В чем секрет, почему столько лет
Хода нет, ?

Гололед на земле, гололед —
Целый год напролет гололед.
Будто нет ни весны, ни лета —
В саван белый одета планета —
Люди, падая, бьются об лед.

Гололед на Земле, гололед —
Целый год напролет гололед.
Гололед, гололед, гололед —
Целый год напролет, целый год.

Даже если всю Землю — в облет,
Не касаясь планеты ногами, —
Не один, так другой упадет
На поверхность, а там — гололед! —
И затопчут его сапогами.

Гололед на Земле, гололед —
Целый год напролет гололед.
Гололед, гололед, гололед —
Целый год напролет, целый год.

Только — лед, словно зеркало, лед,
Но на детский каток не похоже, —
Может — зверь не упавши пройдет.
Гололед! — и двуногий встает
На четыре конечности тоже.

Гололед на Земле, гололед —
Целый год напролет гололед.
Гололед, гололед, гололед —
Целый год напролет, целый год.

Дела!
Меня замучили дела — каждый миг, каждый час, каждый день, —
Дотла
Сгорело время, да и я — нет меня, — только тень, только тень!

Ты ждешь.
А может, ждать уже устал — и ушел или спишь, —
Ну что ж, —
Быть может, мысленно со мною говоришь.

Теперь
Ты должен вечер мне один подарить, подарить, —
Поверь,
Мы будем только говорить!

Опять!
Все время новые дела у меня, все дела и дела.
Догнать,
Или успеть, или найти. Нет, опять не нашла, не нашла!

Беда!
Теперь мне кажется, что мне не успеть за судьбой —
Всегда
Последний в очереди ты, дорогой!

Теперь
Ты должен вечер мне один подарить, подарить, —
Поверь,
Мы будем только говорить!

Подруг
Давно не вижу — все дела у меня, без конца все дела, —
И вдруг
Сгорели пламенем дотла все дела, — не дела, а зола!

Весь год
Он ждал, но дольше ждать и дня не хотел, не хотел, —
И вот
Не стало вовсе у меня больше дел.

Теперь
Ты должен вечер мне один подарить, подарить, —
Поверь,
Что мы не будем говорить!

Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской,
Под английским псевдонимом «мистер Джон Ланкастер Пек»,
Вечно в кожаных перчатках — чтоб не делать отпечатков, —
Жил в гостинице «Советской» несоветский человек.

Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью,
Щелкал носом — в ем был спрятан инфракрасный объектив, —
А потом в нормальном свете представало в черном цвете
То, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив:

Клуб на улице Нагорной — стал общественной уборной,
Наш родной Центральный рынок — стал похож на грязный склад,
Искаженный микропленкой, ГУМ — стал маленькой избенкой,
И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ.

Но работать без подручных — может, грустно, а может скучно, —
Враг подумал — враг был дока, — написал фиктивный чек,
И, где-то в дебрях ресторана гражданина Епифана
Сбил с пути и с панталыку несоветский человек.

Епифан казался жадным, хитрым, умным, плотоядным,
Меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел.
В общем так: подручный Джона был находкой для шпиона, —
Так случиться может с каждым — если пьян и мягкотел!

«Вот и первое заданье: в три пятнадцать возле бани —
Может, раньше, а может, позже — остановится такси, —
Надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора, —
А потом про этот случай раструбят по «Би-би-си».

И еще. Побрейтесь свеже, и на выставке в Манеже
К вам приблизится мужчина с чемоданом — скажет он:
«Не хотите ли черешни?» Вы ответите: «Конечно», —
Он вам даст батон с взрывчаткой — принесете мне батон.

А за это, друг мой пьяный, — говорил он Епифану, —
Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин!»
. Враг не ведал, дурачина: тот, кому все поручил он,
Был — чекист, майор разведки и прекрасный семьянин.

Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер.
Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек —
Обезврежен он, и даже он пострижен и посажен, —
А в гостинице «Советской» поселился мирный грек.

Нынче очень сложный век.
Вот — прохожий. Кто же он?
Может, просто человек,
Ну а может быть, шпион!

Чем и как, с каких позиций
Оправдаешь тот поход?
Почему мы от границы
Шли назад, а не вперед?

Может быть, считать маневром,
Мудрой тактикой какой —
Только лучше б в сорок первом
Драться нам не под Москвой.

Но в виски, как в барабаны,
Бьется память, рвется в бой,
Только меньше ноют раны:
Четверть века — срок большой.

Москвичи писали письма,
Что Москвы врагу не взять.
Наконец разобрались мы,
Что назад уже нельзя.

Нашу почту почтальоны
Доставляли через час.
Слишком быстро, лучше б годы
Эти письма шли от нас.

Мы, как женщин, боя ждали,
Врывшись в землю и снега,
И виновных не искали,
Кроме общего врага.

И не находили места —
Ну, скорее, хоть в штыки! —
Отступавшие от Бреста
И — сибирские полки.

Ждали часа, ждали мига
Наступленья — столько дней.
Чтоб потом писал в книгах:
«Беспримерно по своей. » —

По своей громадной вере,
По желанью отомстить,
По таким своим потерям,
Что ни вспомнить, ни забыть.

Кто остался с похоронной,
Прочитал: «Ваш муж, наш друг. »
Долго будут по вагонам —
Кто без ног, а кто без рук.

Память вечная героям —
Жить в сердцах, спокойно спать.
Только б лучше б под Москвою
Нам тогда не воевать.

. Помогите хоть немного —
Оторвите от жены.
Дай вам бог! Поверишь в бога,
Если это бог войны.

В ресторане по стенкам висят тут и там
«Три медведя», «Заколотый витязь».
За столом одиноко сидит капитан.
«Разрешите?» — спросил я. «Садитесь!

. Закури!» — «Извините, «Казбек» не курю. »
«Ладно, выпей, — давай-ка посуду.
Да пока принесут. Пей, кому говорю!
Будь здоров!» — «Обязательно буду!»

«Ну, так что же, — сказал, захмелев, капитан, —
Водку пьешь ты красиво, однако.
А видал ты вблизи пулемет или танк?
А ходил ли ты, скажем, в атаку?

В сорок третьем под Курском я был старшиной, —
За моею спиной — такое.
Много всякого, брат, за моею спиной,
Чтоб жилось тебе, парень, спокойно!»

Он ругался и пил, он спросил про отца,
И кричал он, уставясь на блюдо:
«Я полжизни отдал за тебя, подлеца, —
А ты жизнь прожигаешь, иуда!

А винтовку тебе, а послать тебя в бой?!
А ты водку тут хлещешь со мною. »
Я сидел как в окопе под Курской дугой —
Там, где был капитан старшиною.

Он все больше хмелел, я — за ним по пятам, —
Только в самом конце разговора
Я обидел его — я сказал: «Капитан,
Никогда ты не будешь майором. «

Вот — главный вход, но только вот
Упрашивать — я лучше сдохну, —
Хожу я через черный ход,
А выходить стараюсь в окна.

Не вгоняю я в гроб никого,
Но вчера меня, тепленького —
Хоть бываю и хуже я сам, —
Оскорбили до ужаса.

И, плюнув в пьяное мурло
И обвязав лицо портьерой,
Я вышел прямо сквозь стекло —
В объятья к милиционеру.

И меня — окровавленного,
Всенародно прославленного,
Прям как был я — в амбиции
Довели до милиции.

И, кулаками покарав
И попинав меня ногами,
Мне присудили крупный штраф —
За то, что я нахулиганил.

А потом — перевязанному,
Несправедливо наказанному —
Сердобольные мальчики
Дали спать на диванчике.

Проснулся я — еще темно, —
Успел поспать и отдохнуть я, —
Я встал и, как всегда, — в окно,
А на окне — стальные прутья!

И меня — патентованного,
Ко всему подготовленного, —
Эти прутья печальные
Ввергли в бездну отчаянья.

А рано утром — верь не верь —
Я встал, от слабости шатаясь, —
И вышел в дверь — я вышел в дверь! —
С тех пор в себе я сомневаюсь.

В мире — тишь и безветрие,
Тишина и симметрия, —
На душе моей — тягостно,
И живу я безрадостно.

В заповедных и дремучих,
страшных Муромских лесах
Всяка нечисть бродит тучей
и в проезжих сеет страх:
Воет воем, что твои упокойники,
Если есть там соловьи — то разбойники.

В заколдованных болотах
там кикиморы живут, —
Защекочут до икоты
и на дно уволокут.
Будь ты пеший, будь ты конный —
заграбастают,
А уж лешие — так по лесу и шастают.

А мужик, купец и воин —
попадал в дремучий лес, —
Кто зачем: кто с перепою,
а кто сдуру в чащу лез.
По причине пропадали, без причины ли, —
Только всех их и видали — словно сгинули.

Из заморского из лесу
где и вовсе сущий ад,
Где такие злые бесы —
чуть друг друга не едят, —
Чтоб творить им совместное зло потом,
Поделиться приехали опытом.

Соловей-разбойник главный
им устроил буйный пир,
А от них был Змей трехглавый
и слуга его — Вампир, —
Пили зелье в черепах, ели бульники,
Танцевали на гробах, богохульники!

Змей Горыныч взмыл на дерево,
ну — раскачивать его:
«Выводи, Разбойник, девок, —
пусть покажут кой-чего!
Пусть нам лешие попляшут, попоют!
А не то я, матерь вашу, всех сгною!»

Все взревели, как медведи:
«Натерпелись — сколько лет!
Ведьмы мы али не ведьмы,
Патриоты али нет?!
Налил бельма, ишь ты, клещ, — отоварился!
А еще на наших женщин позарился. «

Соловей-разбойник тоже
был не только лыком шит, —
Гикнул, свистнул, крикнул: «Рожа,
ты, заморский, паразит!
Убирайся без боя, уматывай
И Вампира с собою прихватывай!»

. А теперь седые люди
помнят прежние дела:
Билась нечисть грудью в груди
и друг друга извела, —
Прекратилося навек безобразие —
Ходит в лес человек безбоязненно,

Что сегодня мне суды и заседанья —
Мчусь галопом, закусивши удила:
У меня приехал друг из Магадана —
Так какие же тут могут быть дела!

Он привез мне про колымскую столицу
небылицы, —
Ох, чего-то порасскажет он про водку
мне в охотку! —
Может, даже прослезится
долгожданная девица —
Комом а горле ей рассказы про Чукотку.

Не начну сегодня нового романа,
Плюнь в лицо от злости — только вытрусь я:
У меня не каждый день из Магадана
Приезжают мои лучшие друзья.

Спросит он меня, конечно, как ребятки, —
все в порядке! —
И предложит рюмку водки без опаски —
я в завязке.
А потом споем на пару —
ну конечно, дай гитару! —
«Две гитары», или нет — две новых сказки.

Не уйду — пускай решит, что прогадала, —
Ну и что же, что она его ждала:
У меня приехал друг из Магадана —
Попрошу не намекать, — что за дела!

Он приехал не на день — он все успеет, —
он умеет! —
У него на двадцать дней командировка —
правда ловко?
Он посмотрит все хоккеи —
поболеет, похудеет, —
У него к большому старту подготовка.

Он стихов привез небось — два чемодана, —
Хорошо, что есть кому его встречать!
У меня приехал друг из Магадана, —
Хорошо, что есть откуда приезжать!

Икона висит у них в левом углу —
Наверно, они молокане, —
Лежит мешковина у них на полу,
Затоптанная каблуками.

Кровати да стол — вот и весь их уют, —
И две — в прошлом винные — бочки, —
Я словно попал в инвалидный приют —
Прохожий в крахмальной сорочке.

Мне дали вино — и откуда оно! —
На рубль — два здоровых кувшина, —
А дед — инвалид без зубов и без ног —
Глядел мне просительно в спину.

«Желаю удачи!» — сказал я ему.
«Какая там на хрен удача!»
Мы выпили с ним, посидели в дыму, —
И начал он сразу, и начал.

«А что, — говорит, — мне дала эта власть
За зубы мои и за ноги!
А дел — до черта, — напиваешься всласть —
И роешь культями дороги.

Эх, были бы ноги — я б больше успел,
Обил бы я больше порогов!
Да толку, я думаю, — дед просипел, —
Да толку б и было немного».

«Что надобно, дед?» — я спросил старика.
«А надобно самую малость:
Чтоб — бог с ним, с ЦК, — но хотя бы ЧК
Судьбою заинтересовалась. «

Подымайте руки, в урны суйте
Бюллетени, даже не читав, —
Помереть от скуки! Голосуйте,
Только, чур, меня не приплюсуйте:
Я не разделяю ваш Устав!

Машины идут, вот еще пронеслась —
Все к цели конечной и четкой, —
Быть может, из песни Анчарова — МАЗ,
Груженый каспийской селедкой.

Хожу по дорогам, как нищий с сумой,
С умом экономлю копейку
И силы расходую тоже с умом,
И кутаю крик в телогрейку.

Куда, я, зачем? — можно жить, если знать.
И можно — без всякой натуги
Проснуться и встать, если мог бы я спать,
И петь, если б не было вьюги.

Готлибу Михайловичу в день его
(Готлиба Михайловича)
пятидесятилетия

Если болен глобально ты
Или болен физически,
Заболел эпохально ты
Или периодически.

Не ходи ты по частникам,
Не плати ты им грошики.
Иди к Гоше, несчастненький,
Тебя вылечит Гошенька.

Вот и кончился процесс,
Не слыхать овацию —
Без оваций все и без
Права на кассацию.

Изругали в пух и прах, —
И статья удобная:
С поражением в правах
И тому подобное.

Посмотреть продукцию:
Что в ней там за трещина,
Контр- ли революция,
Анти- ли советчина?

Но сказали твердо: «Нет!
Чтоб ни грамма гласности!»
Сам все знает Комитет
Нашей безопасности.

Кто кричит: «Ну то-то же!
Поделом, нахлебники!
Так-то, перевертыши!
Эдак-то, наследники».

«Жили, — скажут, — тятями!
Сколько злобы в бестиях!» —
Прочитав с цитатами
Две статьи в «Известиях».

А кто кинет в втихаря
Клич про конституцию,
«Что ж, — друзьям шепнет, — зазря
Мерли в революцию. » —

По парадным, по углам
Чуть повольнодумствуют:
«Снова — к старым временам. » —
И опять пойдут в уют.

А Гуревич говорит:
«Непонятно, кто хитрей?
Как же он — антисемит,
Если друг его — еврей?

Может быть, он даже был
Мужества немалого!
Шверубович-то сменил
Имя на Качалова. «

Если это, так сказать,
«Злобные пародии», —
Почему б не издавать
Их у нас на Родине?

И на том поставьте крест!
Ишь, умы колышутся!
В лагерях свободных мест
Поискать — отыщутся.

Есть Совет — они сидят, —
Чтоб «сидели» с пользою,
На счету у них лежат
Суммы грандиозные,

Пусть они получат враз —
Крупный куш обломится,
И валютный наш запас
Оченно пополнится.

Вот ведь какая отменная
У обелиска служба, —
Знает, наверное,
Что кругом — весна откровенная.

Он ведь из металла — ему все равно, далеко ты или близко, —
У него забота одна — быть заметным и правильно стоять.
Приходи поскорее на зависть обелиску,
И поторопись: можешь ты насовсем, насовсем опоздать.

Гордая и неизменная
У обелиска поза, —
Жду с нетерпеньем я,
А над ним — покой и Вселенная.

Он ведь из металла — ему все равно, далеко ты или близко, —
У него забота одна — быть заметным и весело стоять.
Если ты опоздаешь на радость обелиску,
Знай, что и ко мне можешь ты насовсем, насовсем опоздать.

Если уйду, не дождусь — не злись:
Просто я не железный, —
Так что поторопись —
Я человек, а не обелиск.

Он ведь из металла — ему все равно, далеко ты или близко, —
У него забота одна — быть заметным и олицетворять.
Мне нужна ты сегодня, мне, а не обелиску,
Так поторопись: можешь ты насовсем, насовсем опоздать.

источник

В королевстве, где все тихо и складно,
Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,
Появился дикий зверь огромадный —
То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.

Сам король страдал желудком и астмой,
Только кашлем сильный страх наводил.
А тем временем зверюга ужасный
Коих ел, а коих в лес волочил.

И король тотчас издал три декрета:
Зверя надо, говорит, одолеть наконец.
Вот, кто отважется на это, на это,
Тот принцессу поведет под венец.

А в отчаявшемся том государстве,
Как войдешь, так прямо наискосок,
В бесшабашной жил тоске и гусарстве
Бывший лучший, но опальный стрелок.

На полу лежали люди и шкуры,
Пели песни, пили меды и тут
Протрубили во дворце трубадуры,
Хвать стрелка — и во дворец волокут.

И король ему прокашлял: «Не буду
Я читать тебе моралей, юнец,
Вот, если завтра победишь чуду-юду,
То принцессу поведешь под венец».

А стрелок: «Да это что за награда?
Мне бы выкатить порвейна бадью.
А принцессу мне и даром не надо,
Чуду юду я и так победю».

А король:»Возьмешь принцессу и точка.
А не то тебя раз-два и в тюрьму,
Ведь это все-же королевская дочка».
А стрелок: «Ну хоть убей, не возьму»

И пока король с ним так препирался,
Съел уже почти всех женщин и кур,
И возле самого дворца ошивался
Этот самый то ли бык, то ли тур.

Делать нечего, портвейн он отспорил,
Чуду-юду уложил и убег.
Вот так принцессу с королем опозорил
Бывший лучший, но опальный стрелок.

In the Kingdom, where all is quiet and neat,
Where no wars, no disasters, no storms,
Appeared huge wild beast —
Whether a Buffalo, or a bull, whether round.

The king himself was suffering a stomach and asthma,
Only cough a great fear was induced.
Meanwhile, the creature is horrible
Which ate and which was dragged into the woods.

And the king immediately issued three edicts:
Animal need, he says, to overcome at last.
Now, who otvazhatsya on it, on it,
The Princess will lead down the aisle.

And in that desperate state,
As you enter, right, diagonally,
Lived in reckless longing and hutarstvi
Former best, but a disgraced marksman.

On the floor lay people and skins,
Singing songs and drinking Mead and then
Sounded in the Palace of the troubadours,
Grabbed the arrow and dragged to the Palace.

And the king he was up coughing: «I will Not
I read you morals, youth,
Now, if tomorrow will win the miracle-Yuda,
The Princess will lead down the aisle».

And the gunner: «Yeah what is that reward?
I would roll out of port the bucket.
The Princess and me gift is not necessary,
Miracle Yuda I am Pobedy».

The king:»Take the Princess.
Or you once or twice and in prison,
After all, it’s the Royal daughter».
And shooter: «Well I can’t take it»

And while the king with him so disputed,
Ate almost all women and chickens
And near the Palace around
This is the most whether a bull, whether round.

Nothing to do, port it has atspari,
Miracle-Yuda put away.
So the Princess with the king disgraced
Former best, but a disgraced marksman.

источник

В королевстве, где все тихо и складно,
где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,
появился дикий зверь огромадный —
то ли буйвол, то ли бык, то ли тур.

Сам король страдал желудком и астмой,
только кашлем сильный страх наводил;
а тем временем зверюга ужасный
коих ел, а коих в лес волочил.

И тогда король издал три декрета:
«Зверя надо одолеть, наконец!
Кто отважится на дело на это —
тот принцессу поведет под венец!»

А в отчаявшемся том государстве —
как войдешь, так сразу наискосок —
в бесшабашной жил тоске и гусарстве
бывший лучший королевский стрелок.

На полу лежали люди и шкуры,
пели песни, пили меды — и тут
протрубили во дворе трубадуры,
хвать стрелка — и во дворец волокут.

И король ему прокашлял: «Не буду
я читать тебе морали, юнец,
но если завтра победишь чуду-юду,
то принцессу поведешь под венец».

А стрелок: «Да это что за награда?!
Мне бы — выкатить портвейна бадью!
А принцессу мне и даром не надо, —
чуду-юду я и так победю».

А король: «Возьмешь принцессу — и точка,
а не то тебя — раз-два — и в тюрьму!
Это все же королевская дочка!»
А стрелок: «Ну хоть убей — не возьму!»

И пока король с ним так препирался,
съел уже почти всех женщин и кур
и возле самого дворца ошивался
этот самый то ли бык, то ли тур.

Делать нечего — портвейн он отспорил,
чуду-юду уложил — и убег.
Вот так принцессу с королем опозорил
Бывший лучший, но опальный стрелок.

Король АртурСредь королевских всяких благ Король Артур, король-чудак Жил был давным. Давно. И тем Артур известен был, Что лишь две вещи он любил: Раздумье и вино! И так всю жизнь по.

Аюдаг (С польского)Люблю, облокотясь на скалу Аюдага, Глядеть, как борется волна с седой волной, Как, вдребезги летя, бунтующая влага Горит алмазами и радугой живой, — Как с илистого дна встает китов ватага.

Они опять, опять в РоссииОни опять, опять в России во тьме летящих крыш и крыл минуты мира роковые, о коих Тютчев говорил! Чего же льешь в испуге слезы? Не ты ль мечтал еще вчера.

В земле бесплодной не взойти зернуВ земле бесплодной не взойти зерну, Но кто не верил чуду в час жестокий?- Что возвестят мне пушкинские строки? Страницы милые я разверну. Опять, опять «Ненастный день потух», Оборванный пронзительным.

РодственничекЯ к вам хожу десятый раз подряд, Чтоб получить какую-то жилплощадь! Мой шурин — лауреат, мой деверь — депутат, А я с женою должен жить у тещи?! Помилуйте. Ведь это.

Король. Из ГетеКороль был на острове Фуле; По гроб он был верен душой. Ему, умирая, подруга Вручила бокал золотой. Всей жизни бокал стал дороже! Его, что ни раз, осушал. Он жадно вонзал.

В очках, согбенный и понурыйВ очках, согбенный и понурый, С высоким голосом скрипучим, Интеллигентностию мучим, Корпит всю ночь над корректурой. Он бескорыстный друг Чулкова, В «Тайге» когда-то бывший ссыльным, А ныне голосом могильным Читает.

Как не вскрикнуть тут с поэтомКак не вскрикнуть тут с поэтом: Край родной долготерпенья! Если розги в крае этом я Лучший метод просвещенья? Ладно все. Отец не спорит И нисколько не в обиде, Хоть всю.

На площади ВогезНа площади Вогез, На старой Place des Vosges Опять попутал бес Влюбляться в эту ложь, Где красных стен квадрат И окон переплет Глядят в кленовый сад. Над пиками оград Лист.

В горах дождиВ горах дожди, в горах седое небо, В горах грохочут горы по горам, Гремит поток, вчера лишь бывший снегом, Грохочут глины, твердые вчера. А нам легко! Над нами солнца желоб.

Николаю БурлюкуНе тонким золотом Мирины Изнежен дальний посох твой: Кизил Геракла, волчий вой — О, строй лесной! о, путь старинный Легка заря, и в лог звериный, Апостольски шурша травой, Юней, живей.

В лесу листвой бурлит дорогаВ лесу листвой бурлит дорога – переходи по шею вброд! Откуда все-таки тревога, когда на Родине метет? Когда летят репей да сучья, плакаты старые с гвоздя, солома, свастика паучья –.

Сколько заботы — вскопать огородСколько заботы — вскопать огород, высадить в срок молодую рассаду, снасти наладить, взглянуть в небосвод — в синюю и золотую громаду. Желтою охрой покрасить забор, черной смолой просмолить плоскодонку, не.

RequiemНе плачьте над трупами павших борцов, Погибших с оружьем в руках, Не пойте над ними надгробных стихов, Слезой не скверните их прах. Не нужно ни гимнов, ни слез мертвецам, Отдайте.

Пусть полудикие скифыПусть полудикие скифы, с глазами, налитыми кровью, Бьются, безумные, кубками пьяного пира,- Други! оставимте им, дикарям кровожадным, обычай Сладкие Вакховы вина румянить пирующих кровью… Бранные копья средь кубков и факелов.

источник

ЧУДО – ЮДО
http://www.youtube.com/watch?v=s8-efgrS_Xc
В королевстве, где все тихо и складно,
Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,
Появился дикий зверь огромадный —
То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.

Сам король страдал желудком и астмой,
Только кашлем сильный страх наводил.
А тем временем зверюга ужасный
Коих ел, а коих в лес волочил.

И король тотчас издал три декрета:
Зверя надо, говорит, одолеть наконец.
Вот, кто отважется на это, на это,
Тот принцессу поведет под венец.

А в отчаявшемся том государстве,
Как войдешь, так прямо наискосок,
В бесшабашной жил тоске и гусарстве
Бывший лучший, но опальный стрелок.

На полу лежали люди и шкуры,
Пели песни, пили меды и тут
Протрубили во дворце трубадуры,
Хвать стрелка — и во дворец волокут.

И король ему прокашлял: «Не буду
Я читать тебе моралей, юнец,
Вот, если завтра победишь чуду-юду,
То принцессу поведешь под венец».

А стрелок: «Да это что за награда?
Мне бы выкатить портвейна бадью.
А принцессу мне и даром не надо,
Чуду юду я и так победю».

А король: «Возьмешь принцессу и точка.
А не то тебя раз-два и в тюрьму,
Ведь это все-же королевская дочка».
А стрелок: «Ну хоть убей, не возьму»

И пока король с ним так препирался,
Съел уже почти всех женщин и кур,
И возле самого дворца ошивался
Этот самый то ли бык, то ли тур.

Делать нечего, портвейн он отспорил,
Чуду-юду уложил и убег.
Вот так принцессу с королем опозорил
Бывший лучший, но опальный стрелок.

СКАЖИ СПАСИБО, ЧТО ЖИВОЙ!
http://www.youtube.com/watch?v=YHyO620w4_M
Подумаешь, с женой не очень ладно.
Подумаешь, неважно с головой.
Подумаешь, ограбили в парадном.
Скажи еще спасибо, что живой.

Ну что ж такого, мучает саркома?
Ну что ж такого, начался запой.
Ну что ж такого, выгнали из дома?
Скажи еще спасибо, что живой.

Плевать, партнер по покеру дал дуба.
Плевать, что снится ночью домовой.
Плевать, соседи выбили два зуба.
Скажи еще спасибо, что живой.

Да ладно, ну уснул вчера в опилках.
Да ладно, в челюсть врезали ногой.
Да ладно, потащили на носилках.
Скажи еще спасибо, что живой.

Да, правда, тот, кто хочет, тот и может.
Да, правда, сам виновен. Бог со мной.
Да, правда, но одно меня тревожит:
Кому сказать спасибо, что живой?

Потеряли истинную веру,
Больно мне за наш ссср.
Отберите орден у Насера,
Не подходит к ордену Насер.

Можно даже крыть с трибуны матом,
Раздавать подарки вкривь и вкось,
Называть Насера нашим братом,
Но давать Героя — это брось.

А почему нет золота в стране?
Раздарили, просто раздарили,
Лучше бы давали на войне,
А Насеры после б нас простили.

ДЖОН ЛАНКАСТЕР ПЕК
http://www.youtube.com/watch?v=Hd6EzrNlzbg
Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской,
Под английским псевдонимом «мистер Джон Ланкастер Пек»,
Вечно в кожаных перчатках, чтоб не сделать отпечатков,
Жил в гостинице «Советской» несоветский человек.

Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью,
Чем-то щелкал, в чем был спрятан инфракрасный обьектив.
А потом в нормальном свете, представало в черном цвете
То, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив.

Клуб на улице Нагорной стал общественной уборной,
Наш родной центральный рынок стал похож на грязный склад.
Искаженный микропленкой, ГУМ стал маленькой избенкой.
И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ.

Но работать без подручных может грустно, может скучно,
Враг подумал, враг был дока, написал фиктивный чек,
И, где-то в дебрях ресторана, гражданина Епифана
Сбил с пути и с панталыку несоветский человек.

Епифан казался жадным, хитрым, умным, плотоядным,
Меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел.
В общем так: подручный Джона был находкой для шпиона.
Так случиться может с каждым, если пьян и мягкотел.

Вот и первое заданье: в 3.15, возле бани,
Может раньше, может позже остановится такси,
Надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора,
А потом про этот случай раструбят по Би-Би-Си.

И еще: оденьтесь свеже и на выставке в Манеже
К вам приблизится мужчина с чемоданом. Скажет он:
«Не хотите ли черешни?» Вы ответите «конечно»
Он вам даст батон с взрывчаткой, принесете мне батон.

А за это, друг мой пьяный,- говорил он Епифану,-
Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин..
Враг не ведал, дурачина: тот, кому все поручил он,
Был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин.

Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер,
Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек.
Обезврежен он и даже он пострижен и посажен,
А в гостинице «Советской» поселился мирный грек.

ЖЕРТВА ТЕЛЕВИДЕНИЯ
http://www.youtube.com/watch?v=XsrgTOn1AsY
Есть телевизор, подайте трибуну,
Так проору — разнесется на мили.
Он не окно, я в окно и не плюну,
Мне будто дверь в целый мир прорубили.

Все на дому, самый полный обзор:
Отдых в крыму, ураган и кобзон,
Вести с полей или южный вьетнам,
Или еврей, возвратившийся к нам.

Врубаю первую, а там ныряют.
Но это — так себе, а с двадцати —
» А ну-ка девушки» — Что вытворяют.
И все в передничках. С ума сойти!

Есть телевизор. Мне дом не квартира.
Я всею скорбью скорблю мировою.
Грудью дышу я всем воздухом мира.
Никсона вижу с его госпожою.

Вот тебе раз: иностранный глава
Прямо глаз в глаз, к голове голова.
Чуть пододвинул ногой табурет —
И оказался с главой тет а тет.

Потом ударники в хлебопекарне
Дают про выпечку до десяти
И вот любимые «А ну-ка парни»
Стреляют, прыгают, с ума сойти!

Если не смотришь — ну, пусть не болван ты
Но уж по крайности богом убитый:
Ты же не знаешь, что ищут таланты,
Ты же не ведаешь, кто даровитый.

Вот тебе матч СССР — ФРГ
С мюллером я на короткой ноге
Судорога, шок, но уже интервью.
Ох, хорошо, я с указа не пью.

Там кто-то выехал на конкурс в Варне,
А мне квартал всего туда идти.
А ну-ка девушки, а ну-ка парни.
Все лезут в первые. С ума сойти.

Но как убедить мне упрямую Настю?
Настя желает в кино, как суббота.
Настя твердит, что проникся я страстью
К глупому ящику для идиота.

Ну да, я проникся. В квартиру зайду —
Глядь — дома и Никсон и Жорж Помпиду.
Вот хорошо, я бутылочку взял.
Жорж — посошок, Ричард, правда не стал.

Потом — прекраснее, еще кошмарней, —
Врубил четвертую — и на балкон:
А ну-ка девушки, а ну-ка парни.
Вручают премии в ООН.

Ну, а потом, на Канатчиковой даче,
Где, к сожаленью, навязчивый сервис,
Я и в бреду все смотрел передачи,
Все заступался за Анджелу Дэвис.

Слышу: «Не плачь, все в порядке в тайге»,
«Выигран матч СССР — ФРГ»,
«Сто негодяев захвачены в плен»,
И «Магомаев поет в КВН».

Ну, а действительность еще шикарней:
Тут у нас два телевизора, крути — верти.
Там — «А ну-ка девушки», Тут — «А ну-ка парни».
За них не боязно с ума сойти.

ШТРАФНЫЕ БАТАЛЬОНЫ
http://www.youtube.com/watch?v=AKLBOoLpf2o
Всего лишь час дают на артобстрел,
Всего лишь час пехоте передышки,
Всего лишь час до самых главных дел:
Кому — до ордена, ну, а кому — до «вышки».

За этот час не пишем ни строки.
Молись богам войны артиллеристам!
Ведь мы ж не просто так, мы — штрафники.
Нам не писать: «. считайте коммунистом».

Перед атакой — водку? Вот мура!
Свое отпили мы еще в гражданку.
Поэтому мы не кричим «ура!»
Со смертью мы играемся в молчанку.

У штрафников один закон, один конец:
Коли, руби фашистского бродягу.
И, если не поймаешь в грудь свинец,
Медаль на грудь поймаешь «за отвагу».

Ты бей штыком. А лучше — бей рукой.
Оно надежней, да оно и тише.
И, ежели останешься живой —
Гуляй, рванина, от рубля и выше.

Считает враг: морально мы слабы,
За ним и лес и города сожжены.
Вы лучше лес рубите на гробы —
В прорыв идут штрафные батальоны.

Вот шесть ноль-ноль. И вот сейчас обстрел.
Ну, бог войны, давай без передышки!
Всего лишь час до самых главных дел:
Кому — до ордена, а большинству — до «вышки».

ЛУКОМОРЬЕ
http://www.youtube.com/watch?v=NoarjsL-Q74
Лукоморья больше нет , от дубов простыл и след.
Дуб годится на паркет — так ведь нет:
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили те дубы на гробы.

Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди.
Это только присказка, сказка впереди.

Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах,
Но явился всем на страх вертопрах.
Добрый молодец он был, бабку ведьму подпоил,
Ратный подвиг совершил: дом спалил.

Ты уймись, уймись,тоска у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.

Тридцать три богатыря порешили, что зазря
Берегли они царя и моря.
Каждый взял себе надел, кур завел и в нем сидел
Охраняя свой удел не у дел.

Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.

Ободрав зеленый дуб, дядька ихний сделал сруб.
С окружающими туп стал и груб.
И ругался день-деньской бывший дядька их морской,
Хоть имел участок свой под Москвой.

Ты уймись, уймись, тоска, у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.

Здесь и вправду ходит кот, как направо — так поет,
Как налево — так загнет анекдот.
Но ученый, сукин сын, цепь златую снес в Торгсин,
И на выручку, один — в магазин.

Ты уймись, уймись, тоска, у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.

Как-то раз за божий дар получил он гонорар:
В Лукоморье перегар на гектар.
Но хватил его удар, и, чтоб избегнуть больших кар,
Кот диктует про татар мемуар.

Ты уймись, уймись, тоска, у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.

И русалка — вот дела. — Честь недолго берегла.
И однажды, как могла, родила.
Тридцать три же мужика не желают знать сынка.
Пусть считается пока сын полка.

Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.

Как-то раз один колдун, врун, болтун и хохотун,
Предложил ей, как знаток бабских струн,
Мол: — Русалка, все пойму, и с дитем тебя возьму
И пошла она к нему, как в тюрьму.

Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.

Бородатый Черномор, лукоморский первый вор,
Он давно Людмилу спер — ох хитер!
Ловко пользуется, тать, тем, что может он летать:
Зазеваешься, он — хвать, и тикать.

Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.

А коверный самолет сдан в музей в запрошлый год
Любознательный народ так и прет.
И без опаски старый хрыч баб ворует — хнычь-не-хнычь
Ох, скорей его разбей паралич!

Ты уймись, уймись, тоска, у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.

— Нету мочи нету сил — леший как-то недопил
Лешачиху свою бил и вопил:
-Дай рубля, прибью а то. Я — добытчик или кто?
А не дашь, так и пропью долото.

Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.

-Я ли ягод не носил? — Снова леший голосил
-А коры по сколько кил приносил?
Надрывался издаля, все твоей забавы для.
Ты ж жалеешь мне рубля, ах, ты тля!

Ты уймись, уймись, тоска, у меня в груди
Это только присказка, сказка впереди.

И невиданных зверей, дичи всякой нету в ней:
Понаехало за ней егерей
Так что, значит, не секрет: Лукоморья больше нет.
Все, о чем писал поэт, это бред.

Ты уймись, уймись, тоска душу мне не рань.
Раз уж это присказка — значит дело-дрянь.

ПЕСНЯ О ВЕЩЕЙ КАССАНДРЕ
http://www.youtube.com/watch?v=2yoNofFYkk4
Долго Троя в положении осадном
Оставалась неприступною твердыней,
Но троянцы не поверили Кассандре.
Троя, может быть, стояла б и поныне.

Без умолку безумная девица
Кричала:- Ясно вижу Трою, павшей в прах!
Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев,
Во все века сжигали люди на кострах!

И в ночь, когда из чрева лошади на Трою
Спустилась смерть, как и положено, крылато,
Над избиваемой безумною толпою вдруг
Кто-то крикнул: — Это ведьма виновата!

Без умолку безумная девица
Кричала:- Ясно вижу Трою, павшей в прах!
Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев,
Во все века сжигали люди на кострах!

И в эту ночь, и в эту кровь, и в эту смуту
Когда сбылись все предсказания на славу,
Толпа нашла бы подходящую минуту,
Чтоб учинить свою привычную расправу.

Без умолку безумная девица
Кричала:- Ясно вижу Трою, павшей в прах!
Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев,
Во все века сжигали люди на кострах!

А вот конец, хоть не трагичный, но досадный:
Какой-то грек нашел Касандрину обитель,
И начал пользоваться ей, не как Касандрой,
А как простой и ненасытный победитель.

Без умолку безумная девица
Кричала: — Ясно вижу Трою, павшей в прах!
Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев,
Во все века сжигали люди на кострах!

ПРО ИВАНА-ДУРАКА
http://www.youtube.com/watch?v=wSJttaSe4CQ
На краю края земли, где небо ясное,
Как бы вроде даже сходит за кордон
На горе стояло здание ужасное,
Издали напоминавшее ООН.

Все сверкает, как зарница,
Красота, но только вот
В этом здании царица
В заточении живет.

И Кащей Бессмертный грубое животное
Это здание поставил охранять.
Но по-своему несчастное и кроткое
Может, было то животное, как знать?

От большой тоски по маме
Вечно чудище в слезах.
Ведь оно с семью главами,
О пятнадцати глазах.

Сам Кащей, он мог бы раньше врукопашную,-
От любви к царице высох и увял.
И стал по-своему несчастным старикашкою,
Ну, а зверь его к царице не пускал.

— Ты пусти меня, чего там.
Я ж от страсти трепещу!
— Хоть снимай меня с работы,
Ни за что не пропущу!

Добрый молодец Иван решил попасть туда:
Мол, видали мы Кащеев, так-растак!
Он все время где чего, так сразу — шасть туда:
Он по-своему несчастный был дурак.

То ли выпь захохотала,
То ли филин заикал:
На душе тоскливо стало
У Ивана-дурака.

И началися его подвиги напрасные,
С баб-ягами никчемушная борьба.
Тоже ведь, она по-своему несчастная
Эта самая лесная голытьба.

Сколько ведьмочек пошибнул.
Двух — молоденьких в соку.
Как увидел утром — всхлипнул:
Жалко стало дураку.

Но, однако же, приблизился. Дремотное
Состоянье свое превозмог Иван:
В уголку лежало бедное животное,
Все главы свои склонившее в фонтан.

Тут Иван к нему сигает,
Рубит головы спеша
И к Кащею подступает
Кладенцом своим маша.

И грозит он старику двухтыщелетнему:
-Я те бороду, мол, мигом обстригу!
Так умри ты, сгинь, Кащей! А тот в ответ ему:
-Я бы рад, но я бессмертный, не могу!

Но Иван себя не помнит:
— Ах, ты гнусный фабрикант!
Вон настроил сколько комнат.
Девку спрятал, интриган!

Я докончу дело, взявши обязательство!
И от этих неслыханных речей
Умер сам Кащей без всякого вмешательства:
Он неграмотный, отсталый был, Кащей.

А Иван, от гнева красный,
Пнул Кащея, плюнул в пол
И к по-своему несчастной
Бедной узнице вошел.

РОЗА-ГИМНАЗИСТКА
http://www.youtube.com/watch?v=7jsHy4bmBBo
В томленьи одиноком, в тени, не на виду,
Под неусыпным оком цвела она в саду.

Маман всегда с друзьями, папа от них сбежал,
Зато каштан ветвями от взглядов укрывал.

Высоко или низко каштан над головой,
Но роза-гимназистка увидела его.

Нарцисс — цветок воспетый, отец его — магнат
У многих роз до этой вдыхал он аромат.

Он вовсе был не хамом,- изысканных манер.
Мама его — гранд-дама, папа — миллионер.

Он в детстве был опрыскан, не запах, а дурман
И роза-гимназистка вступила с ним в роман.

И вот, исчадье ада, нарцисс тот, ловелас
— Иди ко мне из сада. — Сказал ей как-то раз.

Когда еще так пелось? И роза в чем была,
Сказала: — ах, — зарделась и вещи собрала.

И всеми лепестками он завладел, нахал.
Маман была с друзьями, каштан уже опал.

Искала роза счастья и не видала как
Сох от любви и страсти почти что зрелый мак.

Но думала едва ли, как душит пошлый цвет.
Все лепестки опали и розы больше нет.

И в черном цвете мака был траурный покой.
Каштан ужасно плакал, когда расцвел весной.

НЕВИДИМКА
http://www.youtube.com/watch?v=y85WOb9DMqM
Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай,
Приходит ли знакомая блондинка,
Я чувствую, что на меня глядит соглядатай,
Но только не простой, а невидимка.

Иногда срываюсь с места, будто тронутый я,-
До сих пор моя невеста мной не тронутая.
Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем,
Ну, а что другое если,- мы стесняемся при нем.
Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

Однажды выпиваю, да и кто сейчас не пьет?
Нейдет она: как рюмка — так в отрыжку.
Я чувствую, сидит, подлец, и выпитому счет
Ведет в свою невидимую книжку.

Побледнев, срываюсь с места, как напудренный я,-
До сих пор моя невеста целомудренная.
Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем,
Ну, а что другое если,- мы стесняемся при нем.
Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

Я дергался, я нервничал, на хитрости пошел:
Вот лягу спать и поднимаю храп, ну
Коньяк открытый ставлю и закусочку на стол,-
Вот сядет он, тут я его и хапну.

Побледнев, срываюсь с места, как напудренный я,-
До сих пор моя невеста целомудренная.
Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем,
Ну, а что другое если,- мы стесняемся при нем.
Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

К тому ж он мне вредит. Да вот не дале, как вчера,-
Поймаю, так убью его на месте,-
Сижу, а мой партнер подряд играет мизера,
А у меня — гора, три тыщи двести.

Иногда срываюсь с места, будто тронутый я,-
До сих пор моя невеста мной не тронутая.
Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем,
Ну, а что другое если,- мы стесняемся при нем.
Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

А вот он мне недавно на работу написал
Чудовищно тупую анонимку.
Начальник прочитал и показал, а я узнал
По почерку родную невидимку.

Оказалась невидимкой — нет, не тронутый я —
Эта самая блондинка мной не тронутая.
Эта самая блондинка — у меня весь лоб горит.
Я спросил: — Зачем ты, Нинка? — Чтоб женился,- говорит.
Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

источник

Очень вольная вариация с элементами современной специфики и национальных особенностей на возможное продолжение сюжета о судьбе королевского стрелка по мотивам песни-сказки Владимира Семёновича Высоцкого «В королевстве, где всё тихо и складно»
Краткое содержание предыдущей серии:

В королевстве, где все тихо и складно,
Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,
Появился дикий вепрь аграмадный,
То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.

Там король страдал желудком и астмой,
Только кашлем сильный страх наводил,
A тем временем зверюга ужасный
Коих ел, a коих в лес волочил.

И король тотчас издал три декрета:
Зверя надо одолеть наконец,
Вот кто отчается на это, на это,
тот принцессу поведет под венец.

A в отчаявшемся том государстве
Как войдешь, дык прямо наискосок
В бесшабашной жил тоске и гусарстве
Бывший лучший королевский стрелок.

На полу лежали люди и шкуры,
Пели песни, пили меды, и тут
Протрубили во двоpe трубадуры,
Хвать стрелка, и во двоpeц волокут.

И король ему прокашлял: «Не буду
Я читать тебе моралей, юнец,
Вот коли завтра победишь чуду-юду,
То и принцессу поведешь под венец».

A стрелок: «Да ето что ж за награда?!
Мне бы выкатить портвейну бадью.
А принцессы мне и даром не надо —
Чуду-юду я и так победю. «

A король: «Возьмешь принцессу, и точка!
A не то тебя раз-два — и в тюрьму,
Ведь ето все же королевская дочка!».
A стрелок: «Ну хоть убей, не возьму.»

И пока король c ним так препирался,
Съел уже почти всеx женщин и кур
И возле самого дворца ошивался
Этот самый то ли бык, то ли тур.

Делать нечего — портвейн он отспорил,
Чуду-юду уложил и убег.
Вот так принцессу c королем опозорил
Бывший лучший, но опальный стрелок.

Почему так повелось, неизвестно.
Только власть не делит славу ни с кем.
А героям уготовано место,
Где прощаются с башкой насовсем.

Очень вовремя стрелок сделал «ноги».
И пока все пировали вокруг,
Он рванул по самой длинной дороге,
Чтоб сберечь себя от царственных рук.

Плюс, жениться ни за что не хотелось.
Да и кончилась портвейна бадья.
Не берут опальных в новое дело,
Раз за старое им светит статья.

Сбег стрелок аж в тридевятое царство.
Оказалось,там портвейна не пьют.
От проблем у них другое лекарство:
Курят, колют или просто жуют.

Без работы и без денег няпруха.
Толку с этих средиземных морей,
Если в метриках указано сухо:
«Чисто русский» вместо просто «еврей».

Делать нечего, пошёл он к раввину,
И сказал:»Я стать евреем должОн.»
А ему в ответ:»Кончай жрать свинину!
И обрежь мужскую гордость, дружок».

Услыхал стрелок и начал креститься.
«Сгинь, антихрист! На испуг не возьмёшь!
Посчастливилось мне хлопцем родиться.
Режь что хошь, но только гордость не трожь!»

Перестал стрелок с раввином бодаться.
Понял, проще двух драконов убить.
И решил, пора в Канаду податься,
Чтобы «гордость» так, как есть сохранить.

Апасля Канады съехал он в Штаты.
Пропил велфер за три года вперёд.
Но явились как-то в ночь супостаты,
Хвать стрелка и за решётку на год.

Через месяц докатилися вести
До деревни, где родился стрелок.
И пошли, соплями хлюпая вместе,
Все сельчане к королю бить челом.

Чтоб отбил стрелка у злых супостатов.
Чай, принцесса заждалась муженька.
Не сыскать нигде смелее солдата.
Да и бросил он валять дурака.

Поменял король стрелка на Аляску,
Чтоб пристроить свою дочь наконец.
Так могла бы и закончиться сказка,
Но стрелок наутро скрылся, подлец!

источник

В королевстве, где все тихо и складно,
Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,
Появился дикий зверь огромадный —
То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.

Сам король страдал желудком и астмой,
Только кашлем сильный страх наводил.
А тем временем зверюга ужасный
Коих ел, а коих в лес волочил.

И король тотчас издал три декрета:
Зверя надо, говорит, одолеть наконец.
Вот, кто отважется на это, на это,
Тот принцессу поведет под венец.

А в отчаявшемся том государстве,
Как войдешь, так прямо наискосок,
В бесшабашной жил тоске и гусарстве
Бывший лучший, но опальный стрелок.

На полу лежали люди и шкуры,
Пели песни, пили меды и тут
Протрубили во дворце трубадуры,
Хвать стрелка — и во дворец волокут.

И король ему прокашлял: «Не буду
Я читать тебе моралей, юнец,
Вот, если завтра победишь чуду-юду,
То принцессу поведешь под венец».

А стрелок: «Да это что за награда?
Мне бы выкатить порвейна бадью.
А принцессу мне и даром не надо,
Чуду юду я и так победю».

А король:»Возьмешь принцессу и точка.
А не то тебя раз-два и в тюрьму,
Ведь это все-же королевская дочка».
А стрелок: «Ну хоть убей, не возьму»

И пока король с ним так препирался,
Съел уже почти всех женщин и кур,
И возле самого дворца ошивался
Этот самый то ли бык, то ли тур.

Делать нечего, портвейн он отспорил,
Чуду-юду уложил и убег.
Вот так принцессу с королем опозорил
Бывший лучший, но опальный стрелок.

(Перевод текста песни Владимир Высоцкий — Песня на английский #english version, на английском языке)

In the Kingdom, where all low and harmoniously,
Where no war, no disasters, no storms
Appeared wild beast огромадный —
Whether Buffalo, whether ox, or whether the tour.

The king himself suffered stomach and asthma,
Only cough strong fear of guns.
Meanwhile, a terrible beast
Which ate, and which in the forest dragging.

And the king immediately issued three decrees:
The beast he said we must overcome at last.
Now, who отважется to it, to it,
The Princess will lead the crown.

And in hopeless that state,
How come, so right angle,
In reckless living anguish and гусарстве
Former best, but the gunslinger.

On the floor lay people and skins,
They sang songs, drank honey and then
Blown in the Palace of the troubadours,
Gotcha arrow — and dragged to the Palace.

And the king he barked: «I will Not
I read you morals, youth,
Now, if tomorrow win miracle-юду,
The Princess drive under the crown».

And the gunslinger: «Yes this is what the reward?
I would have rolled out a порвейна the bucket.
The Princess me and the gift is not necessary,
Miracle юду I and so victory».

And the king:»Take the Princess and the point.
Not something you time-two and in prison,
After all, it’s all the same the king’s daughter».
And the gunslinger: «Well, at least kill, do not take»

And while the king with him so strive,
Ate almost all women and chickens,
And near the Palace stood
This is the same whether the bull, whether the tour.

There is nothing to do, port he отспорил,
Miracle-юду Packed and run away.
So the Princess to the king disgraced
Former best, but the gunslinger.

Не знаете кто поет песню Песня? Ответ прост, это Владимир Высоцкий. Найти слова к музыке, текст песни и иногда даже аккорды здесь не сложно, обычно чтобы найти песню по словам, нужно ввести в поиске пару слов из песни и нажать кнопку поиск. Можете теперь использовать текст и слова этой песни в караоке или просто подпевать, включив свой mp3 плеер. Не нужно пытатся перевести песню на русский или английский язык, перевод песни Владимир Высоцкий — Песня уже есть на текстпесни2.ру, а скачать текст песни т.е lyrics можно выделив его мышкой.
Просмотров за все время у Владимир Высоцкий — Песня: [105]

источник

Выберите одно из направлений жанра, наиболее подходящее к данному исполнителю Владимир Высоцкий
Результат голосования будет виден после обновления страницы.
Голосование с одного IP-адреса возможно только раз в сутки!

Годы жизни: 25.01.1938 — 25.07.1980

Официальный сайт:
kulichki.com/vv/

Музыка и слова: В. Высоцкий

(«Сказка о диком вепре», «Про дикого вепря», «О диком вепре»)

В королевстве, где все тихо и складно,
Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,
Появился дикий вепрь огромадный —
То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.

Сам король страдал желудком и астмой,
Только кашлем сильный страх наводил,
А тем временем зверюга ужасный
Коих ел, а коих в лес волочил.

И король тотчас издал три декрета:
«Зверя надо одолеть наконец!
Кто отважется на дело на это —
Тот принцессу поведет под венец!»

А в отчаявшемся том государстве —
Как войдешь, так сразу наискосок,-
В бесшабашной жил тоске и гусарстве
Бывший лучший королевский стрелок.

На полу лежали люди и шкуры,
Пели песни, пили меды — и тут
Протрубили во дворце трубадуры,
Хвать стрелка! — и во дворец волокут.

И король ему прокашлял: — Не буду
Я читать тебе моралей, юнец!
Если завтра победишь Чуду-юду,
То принцессу поведешь под венец.

А стрелок: — Да это что за награда?
Мне бы выкатить портвейна бадью!
А принцессу мне и даром не надо —
Чуду-юду я и так победю.

А король: — Возьмешь принцессу — и точка!
А не то тебя — раз-два! — и в тюрьму!
Это все же королевская дочка! —
А стрелок: — Ну хоть убей — не возьму!

И пока король с ним так препирался,
Съел уже почти всех женщин и кур,
И возле самого дворца ошивался
Этот самый то ли бык, то ли тур.

Делать нечего — портвейн он отспорил,
Чуду-юду победил и убег.
Вот так принцессу с королем опозорил
Бывший лучший, но опальный стрелок.

«Russianshanson.info» — портал о русском шансоне.
Новости шансона, афиша концертов. Биографии, дискографии и фотогалереи исполнителей и групп. Тексты песен, музыка в mp3. Статьи.

На сайте «Информационный портал шансона» Вы можете найти информацию об исполнителе Владимир Высоцкий.
Доступны следующие разделы: «Биография», «Дискография», «Тексты песен», «Статьи», «Фотогалерея».
При наличии в каталоге сайта ссылок на видео с youtube.com Владимир Высоцкий автоматически появляется раздел «Видео онлайн».
В разделе «Ссылки» можно найти список сайтов о творчестве исполнителя или добавить самостоятельно сайт с информацией об исполнителе.
Материал для страницы Владимир Высоцкий взят из открытых источников или добавлен пользователями сайта «Информационный портал шансона» и является собственностью автора.
За содержание текстов и фото администрация сайта ответственности не несет.
При копировании текстов и фотографий с сайта «Информационный портал шансона» ссылка на russianshanson.info обязательна.
Если Вы обладаете уникальными обложками альбома Владимир Высоцкий Vladimir Vysotsky АнтиСКАЗКИ 1987 (лицевая/оборотная стороны) или теми, которых на данный момент нет на портале в дискографии исполнителей, или они лучшего качества и большего размера – поделитесь, будем благодарны!
Просьба фотографии присылать без логотипов!
Для ускорения занесения информации по исполнителю Вы можете отправить заявку на или задать вопрос, заполнив форму здесь

— выделите и скопируйте нужный фрагмент текста на текущей странице, а затем вставьте его в поле «Ошибка в тексте»
— в поле «Правильный вариант» напишите исправленный текст или опишите неточность(поправку), желательно указав источник(адрес сайта)

источник